Читать «Что касается» онлайн - страница 8

«Когда б мы жили под луной...»

[фрагмент поэмы «Нескончаемые сетования»]

Когда б мы жили под луной,нам не было б конца и края.Из тени в свет перебегаянезатухающей волной,мы без вреда неслись бы мимофосфоресцирующих форм,как некий неделимый фон,в ловушки смыслов не ловимый,или безликий длинный хор,с закрытыми поющий ртами…Но солнце, перебив волну,вгоняет в грани очертаний,и, жёсткий облик наш чеканя,душу текучую к немуприковывает на мученья.И скука познанного зла,и суд, и казнь, и разрушеньеглядят нам, пойманным, в глаза.

«Есть поэзия чувств, но увы – даже там...»

Есть поэзия чувств, но увы – даже тамне бывает метафор без слов.—Алиб Юля любила Надежду Джедан,подарила на память брелок.Тот брелок, а с другой стороны – тот кулонинтегральный имел калибр:её девичий вход он под острым угломзакрывал для небесных игр.Колокольчик, а с другой стороны – камертон,он всегда звенел в резонанс.Он, как джокер, пальчиком перед ртомсвою тайну держал, резвясь.Как словесный жетон в буриме, он держалв том же тоне другие слова.И кого б ни встречала Надежда Джедан,Алиб Юлю любила она.

«Комсобежец, горбеженец, соцренегат...»

Комсобежец, горбеженец, соцренегат,моя прелесть, как черви в стихах:её серьги висят до колен иногда,как тяжёлые пики в степях.На рассвете ей регент принёс чертежи,жертва лжи, шантажа и интриг.Подписать интерьер приходские тузыприложили труды и дары.Комсобежец, горбеженец, соцренегатприложили печатей круги:на плече, как серьга, суррогат серебра,на запястьях живые рубли.На рассвете шуршат ксерокопии смет:поколения призрачных цифр.Ну и цирк, значит риск: балансирует смертьв застеклённых глазах её искр.Это золото всё, словно черви, я вру,ударяясь о грани стиха.Благочестие в жёстких ладонях я трув порошок золотого стекла.Бижутерия, мелкая дрянь, ерунда,воск конфессий, газетный свинец —всё течёт – и госбеженец, соцренегат,и прочьвечнобеглец – и смеюсь…

«Владимир Андреич послал ему много вина...»

«Владимир Андреич послал ему много вина», —написано в летописи. И у нас нет сомнений. —И правда, какая его в том могла быть вина? —Владимир Андреич послал ему много вина.Потом он поехал на прежнюю отчину в Бреств дождливую пору, раскисшей дорогой осенней,когда вспоминаешь: «се повести временный блеск!» —Вот так он поехал на прежнюю отчину в Брест.Когда же в столетьях наступит такая зима,что сразу возьмётся стоять без знамён и знамений? —И правда: то было бы всем непонятно весьма.Нескоро, как видно, наступит такая зима.Но он исцелился и милостью выполз на брегсознания: милость Господня рукою незримойвцепилась – и хрустнул, как тоненький лёд, его бред.Так он исцелился и милостью вышел на брег.И долго казалась застрявшая в горле стрелавороньей крамолой. И брезжило утро изменой.Там чья-то торчала хоругвь, а кругом всё снега,и долго казалась проткнувшая горло стрела.

«Странно ехать под шофе в грузовой машине...»

Странно ехать под шофе в грузовой машине.Страшно ехать по шоссе в грозовую ночь.По обочинам бегут случаи из жизни:Ратца, Чагодица, Кихть, Воя, Вондожь, Вочь.Ни таланта, ни ума, – Ёмба, Индоманка.Пельшма, Андога, Мегра, – из последних сил!Я убогий инвалид, житель интерната.Я боюсь твоих молитв, преподобный Нил.Где-то блещет в тростнике мелкий Мареотис.Вон пещеры и скиты в скалах и песках.Вкруг оазиса сидит скорченный народец —тут в склерозе и в тоске дух его иссяк.Лесопилка в лопухах, тёса серый штабель.Чья-то банька заросла выше двери в сныть.Удит рыбу на мостках житель-нестяжатель.Ковжа, Колонга, Кулай, Шола, Юза, Сить.Пала молния в скирду посредине луга.Шумный ливень пал стеной, зарево залил.Малохольные в скиту плачут от испуга.Пожалей их, успокой, преподобный Нил.