Туман черёмуху укрылпод насыпью внизу.Набоков в тамбуре курил,вздыхая на звезду.В недвижном поезде все спят.Лишь где-то невзначайиз туалета водопадна шпалы прожурчал.Там стукнула о стенку дверь,на полку кто-то влез.И вот бесшумно, словно тень,пошёл, поплыл экспресс.Уже, качаясь, шлёт приветпокинутым лугам,где стелется и вслед плывётсиреневый туман.
Лодья
Тесны пустынные просторы.Они ползут в окошке мутном.Однообразные рассказыиссякли, надоев друг другу.Одни пасьянсы да кроссвордышуршат, бубнят в вагоне нудном.Я задремал или – не помню.Во всяком случае, не сразузнакомую в себе тревогупочувствовал. И тут я понял,что нет тебя: ты где-то вышла.Меня безмолвно, как обычно,покинула. Спустясь на насыпь,мимо шлагбаума, мимо будкинаправилась куда-то в поле.В твоём купе все спят по полкам.Разнообразный храп спокоен.Твоей ни сумки нет, ни куртки.Я к проводнице: – Остановкадавно была? – А что такое?Минут пятнадцать была – Лодья.Да это просто деревушка.– Там девушка сошла? – Нет, вроде.Да мы стояли там минуту.– А следующая скоро? – Укша.Такими темпами под утро…Да нет, шучу. В ноль сорок восемь.Вы ищите свою подружку?Найдётся. Может, просто шутка.Может, пошла к кому-то в гости?По коридору – неизвестнозачем – я в нерабочий тамбурпобрёл. – Он пуст, как я и думал.Скрипит, раскачиваясь, сцепка.И рядом туалет не заперт.Мотается косая дверца.Розетка сломана над краном.В окно опущенное дунулхвост пробегающего ветра.Искать тебя по всем вагонамнеловко, да и бесполезно.—Я чувствую. Мне стало ясно:пока я собирал пасьянсыво сне, ты резко и безмолвноменя покинула, исчезла,намерений не проверяя.Без размышлений, произвольноушла в иное измеренье,в пустые тёмные пространства.Окно открыто. Ночь сырая.Опять плетёмся еле-еле.Ну, чуть быстрей велосипеда.Я тонкий – как-нибудь пролезу.Нет, задом… и тогда… и еслиповисну на руках на раме…Не знаю как, но я так сделал:повис – и, оттолкнувшись, прыгнул.Я пролетел балласт – и в землюуткнулся кубарем с обрыва.Верней, в какое-то болото.Кругом трава, кусты и кочки.Прошла, наверное, минутаиль две, прежде чем я очнулся —в воде, во тьме осенней ночи —и медленно себя ощупал.Лицо в крови, рукав разодран.Зато, смотрю, как будто ногине поломал – и это чудо.И стал карабкаться на насыпь,чтобы идти обратно в Лодью.Куда ж ещё? Ведь я не знаю,где ты. Но рано или поздномы встретимся. По крайней мере,это безликое пространствовнутри себя ещё имеетхотя бы маленькое имя.И вкруг него сначала близко,как бабочка, ты будешь виться,простыми смыслами палима.Лишь понемногу, постепенно,когда словесные привычкиобуглятся, – ты удалятьсяначнёшь. Но я к тебе успею.Я чувствую: ещё застану.Только бы нам не разминуться.А вдруг случится так: увижуи не узнаю? Здесь так странновсё выглядит и происходит.И ты могла здесь измениться.Есть что-нибудь, что неподвижнов тебе средь разных обстоятельстви не подвержено изгнаньюпри вот таких метаморфозах?Я брёл в смятенье, спотыкаясь.Припоминал ушедший поезд.Себя клял за беспечность: что яза этот краткий срок знакомствауспел увидеть и запомнить? —Одни лишь мелочи, причуды,твои забавные приметы.Я знаю, как ты чистишь зубы,причёсываешься, красишь ногти.Пьёшь чай без сахара с лимоном.Потом, в бумажную салфеткусобрав обглоданные костикуриные, – несёшь их в мусор.Потом ты, морщась, пьёшь таблетку —по-видимому, цитрамона…Но что ты будешь делать в Лодье?Как будешь выглядеть? Что думать?…Здесь километров, может, десять,да и не важно, – хоть пятнадцать.Как радостно меня ты встретишь,чтоб никогда уж не расстаться.Мы отреклись от прежней жизни,которая была ничтожна.Мы бросили всё, что возможно.Всё, что мы бросили, – излишне.Мы бросили себя на ветер,бесформенный и безразличный.Он – не вагон, который катитискать, надеяться, бояться.Здесь термин не авторитетен,нет здесь ни качеств, ни количеств.Здесь явлена и что-то значитлишь форма нашего объятья.15 апр. 2005ПОСЛЕСЛОВИЕЧитатель, ты ль столь простодушен?Ты всё за чистую монетуздесь принял? Ты развесил уши?Ну что ж, перечитай поэму —теперь уж с некою подсказкой:здесь всё трактуется двояко.—Быть может, женщине несчастнойпришлось спасаться от маньяка?
