Читать «Средь сумерек и теней. Избранные стихотворения» онлайн - страница 47

Из «Стихотворений, написаных в Мексике и Гватемале»

Ночью, в книгопечатне

Здесь трудятся – и дом наполнен шумом.Но с тишиной могильной сходен громСтанков книгопечатных. Я подумал,Что для кого-то ладят нынче гроб.Настала ночь; и красный свет угрюмоНаборщику течет на потный лоб.Как зыбкие огни Святого Эльма,Усеивают лампы низкий свод.Над мертвым сердцем лампы – словно бельма…И все вокруг – пустынно и мертво.Сие – труды таинственной печатни:Распространенье душ отверстых, коимИ Заблуждение, и Слава внятны,И все, что райским оделит покоем.Когда без колебанья долг исполнить,Когда любовь умножить беспредельно —Печатне жизнь подобится, а этотПечатный цех является кладбищем.Увы, Скелет сидит со мною рядом,И леденит любовь мою заране, —И даже самый мозг, которым мыслю!Да, это смерть в обличье нищетыСо мной питалась, и спала со мною.Да, люди вкруг меня; душа, однако,Стремится прочь, в такие мчится дали,Что не догнать, и не связать беглянку —И без души на свете пребываю.Огни горят – но мрак во мне; сияньеНа всем; во мне – потемки тайной скорби.Я бодрствую, – но вскорости усну,Усну, своею скорбью убаюкан.Челом склоняюсь на широкий стол;Свет погасить протягиваю руку —И гаснет свет; а я не чую мрака,Поскольку свет во мне самом потух.Сплю наяву; а жизнь – тысячекратноПогасший свет и повторенный сон.Под неизбывной тяжестью челаСмыкаются беспомощные веки,Поскольку на челе безмерным гнетомЛежит кошмар иных существований.Трудись, печатник – ты готовишь книгу;Тружусь и я – готовлюсь в мертвецы.Жизнь – воздаянье; каждый существуетОбмен свершая: взяв – и заплатив.На хлеб меняю душу; всю до крохиУже я роздал – и досель живу?И если жизнь без хлеба – представляю,И если тлеет огнь воображенья, —Ужели ныне, о владыка тьмы,И на мечту мое отнимешь право?Настала ночь; и красный свет угрюмоБлуждающим колеблется огнем;Угадываю пламя погребальныхСвечей вокруг; и тайный внемлю шепот,Который на счастливом смертном ложеБольного облекает в первый саван.Все зыблется вокруг, струится в пляскеСмятенной, странной – и шумит невнятно.И чудится – мелькающие рукиВколачивают гвозди в крышку гроба;И предстают рабочие – собраньемСкорбящих на обряде похоронном.И на вершине жизни, мнится, вижу,Мертвец живой, – свое же погребенье.Слагаю сердце скорбное в могилу;Сквозною раной мне отверзли грудь,И льется кровь; о подойди поближе,Прочти слова, начертанные кровью:«Однажды уязвленный нищетой,Сей человек еще при жизни умер,Поскольку нищеты разящий клыкСочится черным смертоносным ядом».Когда злодея встретишь, вопроси:Не в грудь ли нищета ему впивалась?И если так – пройди, не осуждая:Несчастный не виновен – лишь отравлен!

«Revista Universal», Мехико. 10 октября 1875

Из книги «Разные стихи»

«И как любить меня? Как любит зверь…»

Уйти в себя – о ужас!Себя покинуть алчетОпустошивший собственную грудь —Ни отдохнуть, ни жизнь обресть опять;И продолжает жизнь себя глодать…О сколь он одинок!Из воздуха нисходит в древо сок,Из необъятной, ласковой ВселеннойНисходит в плоть проворное движенье,И душу полнит силой вожделенной.Жизнь – воздаянье! Человек, лияЛюбовь животворящую, поверьте,Получит по закону бытияИ власть и способ к одоленью Смерти.Подобием кентавровУ стихотворца мечутся в мозгуСреди умерших, побледневших лавровЛюбви стремленья, коих не могуСдержать; а к искуплению стремясь,Ищу звезду – и обретаю грязь.Живет поэт печален, бледен, мрачен,Подобно исполину,Что, цепи волоча,Прикованный к столбу, сгибает спину,Питаемый рукою палача.Любовью уподобленный рабу,Голодный и прожорливый – не ты лиУпав, уста сжигаешь горстью пыли,О исполин, прикованный к столбу!