Гребень мостовБыл так колюч,В сердце вонзалНизких гудковБасовый ключАвтовокзал.Он был готовВ поезда нить,Только не смог.Низких гудковКлюч, а за ним —Мотивы дорог.Звонких созвездий пал крестНа перехлёсты ветров.Душу тревожит оркестрРельсов и струн-проводов.Стрелки часов,Стрелки дорог,Дуги ключей.Что-то из сновОн не сберёг —Сон был ничей.Даже смешно:Грусть, а не злость,Тяжесть оков.Что-то прошло,Что-то сбылось,Но не любовь.Свет сквозь очкиДымчатых тучЧасами гоним.Душу в клочкиРвёт низкий ключИ всё, что за ним.Травы – постель,Отдых любойНеобходим…И вот теперьС гордой судьбойОдин на один.
Бродяга
А для поэта гитара – подруга,А поэту ни к чему календарь.Скоро взвоет январская вьюга,Скоро он снова двинется вдаль.А вокзал снова гулок и жалок.И для тех, кто пока не поймёт,Он споёт, как она уезжала,Гриф, как душу босую сожмёт.Ну вот и всё, бродяга,Вдали закат краснеет.Пьянила ветра брага,А память лишь яснее,И ни мгновенья за годО том, что было с нею,Он не забыл, бродяга,И позабыть не смеет.Нависло небо десантным беретом,Скользя по рельсов стальных полотну.Бредёт вдоль них с несчастливым билетом,По струнам бритвой года полоснут.Звучит под тяжестью локомотиваНа струнах-рельсах былая печаль.Пел от души, но струны не хватило —Оборвалась после слова «Прощай».Другой вокзал, снова струны упругоСейчас затронет он наверняка,Ведь для поэта гитара – подруга,Другая быть с ним не может никак.И неудача, меж троп она волкомЗа ним идёт, не теряя следы,За ним шагает всю жизнь по наводкамКоварной дамы, беспутной судьбы.
Лабух
Горизонта кромка,Поздняя пора.Он вошёл негромкоВ местный ресторан.И на струны липкоЖизнь вместилась вся,Застонала скрипка,Вечер начался.Зазвенели монетами нотыНа руках его старых и слабых.Он обычный бродяга всего-то —Кочевой и талантливый лабух.Тут в хмельном угареДенежки текут,А в репертуареЕсть на всякий вкус.Тонкими смычкамиВечер в такт скрипит.Вот бы их с мечтамиМузыкой скрепить!Сколько раз он играл так по барам,В ресторанах и в клубах и в пабах.Не разжился он только наваром,Он бродяга, кочевник и лабух.Кто-то ещё хочет,Он всё отыграл,В старенький чехольчикСкрипку убирал.Скрипка, да котомка,Ноты старых ран.Вновь войдёт негромкоВ новый ресторан.Что на свете дороже, чем воля?Сам себе и судья он, и сам бог.И, сжимая вновь струны до боли,Отдавал себя музыке лабух.
