Читать «Ковбои и индейцы» онлайн - страница 22

На следующее утро мистер Патель был невесел.

Он перетаскивал в сумрачную, пропитанную жирными запахами столовую огромные стопки белых тарелок и пирамиды чашек, менял салфетки и опорожнял пепельницы — его суетливая деятельность напоминала сцену из водевиля. В черном костюме с узким черным галстуком он выглядел ухоженным, прилизанным и изящным, как сыщик из комикса. Но хотя он очень старался быть вежливым и отвечал на приветствия учтивыми кивками, было очевидно, что он чем-то озабочен и расстроен. Сжав губы, он метался по залу, яростно рассекал воздух полотенцем, поправлял картины на стенах (хотя большинство из них в этом не нуждалось), что-то бормотал себе под нос. В зале было прохладно, но он казался разгоряченным, поминутно приглаживал свои черные волосы, то застегивал, то снова расстегивал ворот рубашки. В таком состоянии и застали его Эдди и Марион, добравшись до своего столика.

Жене его явно доставалось на орехи. Мистер Патель то и дело распахивал задом дверь на кухню, с отчаянием возводил глаза к потолку и, скрестив руки на груди, что-то приглушенно рычал; слов Эдди и Марион разобрать не могли, но, судя по тону, он ругался. Потом из кухни в зал тихонько пробиралась миссис Патель с ведром или шваброй в руках, опустив глаза, не смея взглянуть ни на мужа, ни на немногочисленных постояльцев за столиками — только на вытертый ковер. Из кухни доносилась тоскливая восточная музыка, а от пронзительного крика газетчика на тротуаре, казалось, дрожали стекла.

Миссис Патель, маленькая, тощая, с головы до ног закутана в желто-пурпурное сари; свободным краем сари она закрывает нижнюю часть лица, так что возраст ее не угадаешь. А вот глаза точно красивые, миндалевидные, исчерна-лиловые, как спелый виноград; Эдди рассмотрел их, когда она виновато глянула в его сторону и на минуту сняла очки в роговой оправе. Кожа у нее чуть светлее, чем у мужа, но такая же гладкая. Когда она оттирала плинтусы и полировала желтой суконкой ножи, движения ее были быстрыми и порывистыми, как у птицы.

Сегодня настроение у Марион было получше, впрочем, это ничего не меняло. Эдди начал осознавать реальное положение дел. В пять тридцать его разбудил уличный шум. Он лежал в темноте, прислушиваясь к едва внятным звукам далекого радиоприемника, лежал, ощущая спиной холодок влажных простынь и колючие хлебные крошки; ноги его переплелись с ногами Марион, в горле пересохло и першило. Эдди совершенно не знал, что ему теперь делать. Печально, но факт. В глубине души он понимал, что это обычное приключение на одну ночь в конце концов перерастет во что-то иное. Ведь так с ним бывало каждый раз. Типичная история. Не успел сойти с корабля — и уже по уши в дерьме. А ведь обещал себе, что ни в коем случае не станет ни с кем сходиться слишком быстро, и вот пожалуйста — все обещания пошли прахом. Есть шанс, что все это превратится в этакую романтическую историю. Эдди чувствовал себя так, словно ступал по тонкому льду и лед уже начинал трескаться.

Постель была типично гостиничная, слишком мягкая, с нейлоновыми простынями, которые так потрескивали и искрили от статического электричества, что, наверное, за милю слыхать. Воздух в комнате остыл, Эдди видел, как его дыхание превращается в облачко пара. Он лежал рядом с Марион, пытаясь сообразить, как все это произошло и как действовать дальше. Где-то внутри, в самой глубине своего существа, он ощущал сосущую пустоту. Но к переживаниям и эмоциям это отношения не имело. Ему просто хотелось есть.