Читать «Пушкин. Изнанка роковой интриги» онлайн - страница 172

Груз оказался для него неподъемен, о чем поэт перед смертью признался Далю: «Я стою вплоть перед изваянием исполинским, которого не могу обнять глазом, – могу ли я списывать его? Что я вижу? Оно только застит мне исполинским ростом своим, и я вижу ясно только те две-три пядени, которые у меня под глазами». Фрейдисты сделали бы вывод, что огромного роста царь Петр подавлял поэта маленького роста, но мы воздержимся делать шаг в сторону психоанализа.

Трудно анализировать работу, которая не состоялась. Но можно критиковать биографов, которые выдают желаемое за действительное. Выскажемся напрямую: если бы это был не Пушкин, а другой автор, его сочинение о Пугачеве было бы давно забыто, а черновики о Петре и не издавались.

«Жизнь замечательных царей»

Князь Дмитрий Мирский заметил, что литература – не независимый исторический источник; если есть надежный – литература для истории не нужна. Утверждение спорное, ибо художественная литература об истории существует тысячи лет.

Иное дело, какая это литература. Пушкин выполнял обязанности официального художника слова и творил для бесконечной серии «Жизнь замечательных царей». Пушкин-поэт всегда довлеет над Пушкиным-историком, взгляд на царей у него эмоционально-психологический, а значит – мифологический. Над государственным мифом о Петре Пушкин надстроил второй этаж – свою часть мифа. А над пушкинским мифом о Петре российская пушкинистика надстроила этаж третий: миф о Пушкине-историке.

Культ царей (вождей, генеральных секретарей, президентов) есть неотъемлемая часть русского массового сознания. Изображение лидера осуществляется по отработанной веками системе канонов: божественность и – простота (плотник, солдат, ни в коем случае не интеллигент, но при том знаток всех наук от зубоврачевания до языкознания). Оценки деятельности лидеров теряют всякое чувство меры: могущество Петра – молниям и волнам повелитель, о Сталине лучше не вспоминать, чтобы не портить аппетита, а новый лидер уже заранее великий дзюдоист, лыжник, летчик, подводник и, как Петр, академик. Правда, сперва только Туркменской академии, зато знает, как мочить людей в сортире. Не успели мы написать эти заметки, как новый президент России повесил портрет Петра Великого у себя в кабинете, хотя, если не кривить душой, место там для физиономии Андропова.

В силе ли для сегодняшних и завтрашних вождей России слова Ключевского: «Совместное действие деспотизма и свободы, просвещения и рабства – это политическая квадратура круга, загадка, разрешавшаяся у нас со времени Петра два века и доселе неразрешенная»? Если загадка не разрешенная, то злодеяния заведующих нашим прошлым в скором времени могут показаться миру детскими забавами. В начале XXI века уровень жизни в России опустился едва ли не до уровня петровских времен, и логично предположить, что не дремлют силы, которым хочется вернуть советскую систему распределения колбасы и водки.