Читать «Тревожная осень» онлайн - страница 122

– Во-первых, я хочу сделать подарок профессору. Что Николаич дарил после операции?

– Тут все стандартно, Андрей Семенович.

Жизнев развалился в кресле и глядел на него с нескрываемым удовольствием.

– Надо купить золотые запонки или заколку для галстука, причем на определенную сумму, не больше и не меньше. Надеюсь, вы понимаете, почему.

– Конечно, понимаю, – бодро отрапортовал Дымов. – Меньше нельзя, потому что он профессор, а не медбрат. А если больше, я поставлю его в неловкое положение, так как за меня ему и так заплачено. Хорошо, с профессором мы решили. Я буду очень вам признателен, если вы подберете что-нибудь из золота на небольшую сумму. Теперь – фрау секретарша. Для нее у меня есть маленькая палехская шкатулочка. Как думаете, подойдет?

– Андрей Семенович, вы решили устроить из этой клиники нашу районную поликлинику? Может, еще конвертик кому-нибудь сунете в карман халата? Что за пережитки социализма!

– Вы знаете, Александр Владимирович, к социализму у меня, как ни странно, двоякое отношение. С одной стороны, не за что его любить, а с другой… Если отблагодарить человека, который меня спас, называется социализмом, считайте, что я – ярый социалист. Кстати, я неправильно выразился. Майер – один из руководителей команды, которая меня спасла. Вы тоже меня спасли. Даже больше, чем герр профессор.

– Ну ладно, – сказал Жизнев. – Вы в этом вопросе главный, так что делайте как хотите.

– Нет, Александр Владимирович, я вам кое-что скажу. Смотрите, секретарша профессора должна устроить меня в какую-нибудь палату. Они все здесь приблизительно одинаковые – большие, удобные и хорошие. Но она поступила иначе, помните? С ее слов, выбрала лучшую палату, которую специально держала для меня несколько дней. Может быть, это и неправда. Но в тот момент мне было радостно, что вдали от близких кроме вас у меня есть человек, который заботится обо мне чуть больше, чем положено по долгу службы. Дальше – в предоперационный день она рассказала о том, как я буду звонить домой из реанимации, очнувшись от наркоза. То есть она мне, как само собой разумеющееся, сказала, что после операции будет обычная жизнь. Вы понимаете – будет жизнь! Поэтому я и хочу, чтобы кроме денег, часть которых придет к ней в карман, она получила от меня маленький сувенир и вспоминала меня с таким же хорошим чувством, с каким я буду вспоминать ее.

– Наверное, вы правы. По-человечески я прекрасно вас понимаю, – сказал Жизнев после некоторого раздумья.

– Тогда идем дальше, Александр Владимирович. Гришу-массажиста я спрошу, сколько стоит бутылка коньяка, который он хотел бы иметь в своем баре, и отдам ему эту сумму. Кто-то мне сказал, что в сестринской стоит баночка для мелочи, чтобы там всегда был чай, кофе и сладости. Сестры кладут туда, кажется, по 10 евро в месяц. Туда я тоже что-нибудь положу. И вроде бы на этом все обязательства можно считать выполненными. Согласны вы со мной, Александр Владимирович?