Читать «Мадам Осень» онлайн - страница 31
Инна Бачинская
— Не тяни, ты личность в городе известная, ты набат. Ты никогда не задумывался о том, какой мощный воспитательный момент присутствует в твоих статьях?
— Как-то ты, Христофорыч, сгущаешь, — словно бы засмущался Добродеев.
— Нисколько! Например, когда ты написал про пещеры под городом, где спрятан клад, и в них еще после этого заблудился какой-то недоделанный спелеолог-любитель, весь город, как один, бросился на поиски клада. Или про летающие тарелки… все вдруг поверили в чудо. (Не знающему удержу перу Добродеева принадлежал резонансный материал о девушке, зачавшей от пришельца, о чем долго еще судачили в городе.) Да мало ли! Среди нашей набившей оскомину рутины вдруг расцветает волшебный цветок чуда. И это все ты, Леша, это все продукт твоего воображения. — Монах постучал себя костяшками пальцев по лбу. — Тебя читают, тебя рвут из рук, тебе верят. Не всякого писателя поставишь рядом. Так что придется писать про собачек, тема серьезная. А когда мы закончим дело убийцы с ножницами, ты напишешь о нем роман. Хватит пробавляться статейками в «Лошади», ты вырос из коротких штанишек, Леша, я в тебя верю.
— Да ладно тебе, — вроде бы снова смутился Добродеев. — Про собак я напишу, швед уже задолбал, звонит и звонит… времени ему не жалко! Про убийцу с ножницами… даже не знаю. Ее еще найти надо.
— Чего устроим? — не понял Добродеев.
— «Сортес библикае», да будет тебе известно, в переводе с латыни значит «Библейский суд». В средние века, когда народ был наивный и доверчивый, существовал интересный судейский обычай: брался произвольный отрывок из Библии, истолковывался должным образом каким-нибудь высоким церковным лицом, и вершился суд. В результате обвиняемого отпускали на волю или сажали на кол. У нас не Библия, поэтому наш суд всего-навсего «книжный», но трудности все те же — правильно истолковать, и тут мнения могут расходиться. Но не будем забегать наперед. Итак, берем книгу, желательно классику. — Он показал Добродееву книгу — это был второй том сказок Андерсена; Добродеев глазам своим не поверил. — Вот тебе карандаш, — Монах протянул Добродееву карандаш. — Закрой глаза и ткни карандашом. Посмотрим, что получится.
— Ты серьезно? — спросил обалдевший Добродеев. — Я помню, сто лет назад девочки из класса так гадали на любовь. Это ты как волхв?
— Ну! Я все делаю, как волхв. Я живу как волхв. Закрывай глаза, Лео, поехали!
Добродеев закрыл глаза, спрашивая себя, какого черта он пляшет под дудку Монаха, подозревая, что тот тренирует на нем свое нестандартное чувство юмора.
— Давай! — скомандовал Монах; он раскрыл книгу и подтолкнул к Добродееву. — Ткнул!
— А кто будет толковать? — запоздало спросил Добродеев.
— Обсудим и придем к консенсусу. Раз, два, три! Пошел!
Добродеев ткнул карандашом и открыл глаза.
— Отлично, Леша. — Монах потянул книгу к себе. — Читаем.