Читать «Монады» онлайн - страница 379

Позднее к ней зачастили новейшие бунтари петербуржской артистической сцены описываемой поры. Народ на удивление буйный и раскованный. Наглый даже. Вроде бы вполне не соответствующий репутации как самой дамы, так и ее салона. Хотя, как уже говорилось, чего не бывало в те безумные предреволюционные годы?! Все перемешалось. Вернее, начало перемешиваться задолго до самих катастрофических событий.

Однажды отец девочки, будучи еще подростком и учеником кадетского училища, навестил ее. Он уж и не припоминал, с кем и по чьей протекции попал в это престижное, взрослое и серьезное, иногда шокирующее общество. Видимо, протекция случилась соответствующей. Все-таки он был не из последней семьи в Российской империи. Соответственно своему так называемому переходному возрасту, он был впечатлен женским шармом хозяйки.

Отец напоминал ей об этом.

– Ах, да, да! – делала вид дама, что вспоминает и узнает. – Такой стройный и многообещающий юноша. Помню, помню.

Какой юноша?! Отец был тогда еще вполне невразумительным подростком. А и неважно.

Репутация у нее в эмигрантских кругах была весьма и весьма сомнительная. Да теперь, под старость, ее это и не волновало. Она даже мало что припоминала из своих славных петербуржских времен. А говорили, что с группой самых радикальных авангардных художников дама сама отметилась в прежней столице Российской империи весьма экстравагантной акцией. Вместе с шестью или семью из них она проехалась по городу голой в трамвае. Да, абсолютно нагишом. Что-то неслыханное! Впрочем, кажется, это случилось уже после революции, в первые годы советской власти и полнейшей неразберихи.

Муж ее, кстати, слыл немалым симпатизантом большевиков еще до революции, помогая им деньгами и укрывательством. Значит, мы ошиблись, в ее салоне вполне могли бывать и участники будущего октябрьского переворота, мирно перемешиваясь с утонченными интеллектуалами и порывистыми поэтическими натурами.

После указанных событий он, супруг ее, даже получил у большевиков какую-то должность. Но небольшую и ненадолго. Тогда все было ненадолго и стремительно. Его расстреляли. За что, почему – никто не расспрашивал. А почему, спрашивается, и нет? Допытываться было бессмысленно. Про то не ведали, верно, и сами расстреливающие. Одни дали должность, а другие расстреляли. И всякий прав.

Какими путями она добралась до Китая – незнамо. Сама дама о том особенно не распространялась. Так что понятно, какая у нее после всех подобных пертурбаций могла быть репутация в строгих, да и нестрогих эмигрантских кругах. Хотя с репутациями по обе стороны враждующих лагерей дело обстояло сложно и неоднозначно.

Теперь старая и неряшливая, она целыми днями просиживала за своим нескончаемым пасьянсом. Трудно было поверить, что когда-то она, стройная, знатная и богатая, блистала в своем роскошном артистическом салоне и покоряла многие артистические (и не только артистические) сердца. Но ведь было. Было! Отец подтверждал это. Собственно, в память именно тех благословенных лет он безропотно и держал ее у себя. Кормил, одевал и обхаживал. Мать только пожимала плечами.