Читать «Монады» онлайн - страница 330

По звону колокольчиков в течение многих столетий они заученно монотонно сплываются к определенному месту, где сменяющиеся бесчисленные поколения неразличимых буддийских монахов кормят их специальным кормом. Девочку всегда страшил образ этих складчатых неподвижных монстров, медленно разевающих безвольные перламутровые рты и редко мигающих толстыми мясистыми веками, глядя ей прямо в глаза. Она оглядывалась. Нет – здесь их не было и даже не предполагалось. Все было прозрачно и пустынно. Никого, кроме нее и укрытого дракона.

Что удивляло ее в свое время, так это, как гигантские рыбины могут слышать тоненький звон колокольчиков сквозь зеленую глухую толщу воды. Сейчас она понимала.

Она обнаруживала вверху над собой, поверх натянутой и все отражающей водяной пленки, в мире других мерностей и преломлений, на покачивающемся и поскрипывающем деревянном мостке некую суету и беспокойство. Беспокойство и тягучую длительность одновременно.

Оно и понятно. Родители и прочий люд спешили к месту ее падения. Исчезновения. Но все это бесшумно, замедленно. А и то – что, кроме колокольчиков, могла бы она расслышать из-под многослойной тверди воды? Да кто бы догадался в подобной ситуации захватить их с собой из дома? Да и были ли они у них вообще?

Наконец некто из слуг бросился в воду. Подплыло черное бесшумное днище откуда-то взявшейся лодки.

Китаец с непомерно длинными тощими усами, кончающимися почти одним-единственным скудным волоском, как в ноздре того самого донного дракона, помогал нерасторопному слуге.

Вытащили на поверхность, поминутно оглядываясь на воду, – страшно ведь. Сверху следили с постепенно отступавшей тревогой, громкими голосами подавая полезные (мужские) и бесполезные (женские) советы (или наоборот – кто поймет в подобной ситуации?). Или просто вскрикивая на каждом этапе ее спасения.

Но все, все! Все кончилось и – слава богу! Экое дитя! И сумасбродное!

* * *

Да, да, как уяснила себе девочка, все в жизни в результате происходит. Проходит. Кончается тем или иным результатом. Все непомерно и страстно ожидаемое или вызывающее ужас неизвестностью, неисполнимостью в итоге подступает и свершается. Становится известным, прошлым, отжитым. Исполненным в своей возможной полноте. Предметом ласковых и печальных ностальгических воспоминаний.

Как и это ее долгое, странное, казавшееся в самом начале таким нескончаемым путешествие, когда уже в конце его она в результате очутилась с множеством мелких, странно, не по-местному упакованных и перевязанных вещей и вещиц на перроне ташкентского вокзала. Девочка стояла, щурясь под ярким солнцем, и растерянно осматривалась. Многочисленные пассажиры, расходясь и покидая вокзал, искоса и с любопытством взглядывали на нее. Оглядывали.

Тут на опустевшей платформе, в отдалении она и увидела маленькую худенькую тетю Катю, названную так в честь ее матери, девочкиной бабушки, в честь которой названа и сама девочка, хотя и не была первой дочкой в своем семействе. Тетя стояла, одетая в легкий сатиновый в мелкий цветочек, так называемый платье-халат, застегивающийся вдоль всей своей длины на бесконечный ряд мелких поблескивающих пуговок. Они посверкивали, как расплавленные капельки перламутра, под обжигающим азиатским солнцем. На ногах было что-то вроде домашних шлепанцев. Так ведь Ташкент! Юг! Жара! Томление!