Читать «Любовь и небо» онлайн - страница 147

Прошло две недели, и душевная боль по нелепой потере Гусенкова стала притупляться. Мы уже снова летали и с каждой посадкой становились наглее и беззаботней. Наблюдательный и мудрый Прошкин замечал всё и делал выводы:

– Что, ибитть, почувствовали, что на заднице перо выросло? Только с одним пером далеко не улетишь. Работать надо! Если ты в кабине, забудь обо всём, кроме полёта.

Над его необычной, явно похожей на ругательство присказкой, мы по первости потешались, и дружно хохотали над мастерски пародирующим комэска Колькой Алексеевым.

Самоуверенные по молодости лет, на предупреждения Василия Ивановича мы реагировали с известной долей скепсиса. Но однажды я на собственной шкуре почувствовал, как прав был умудрённый опытом наставник.

В один из погожих дней мне предстояло выполнить полёт на предельно допустимую высоту, «на потолок». Задание не сказать, чтобы сложное, но требовало максимального внимания. Особенность заключалась в том, что управляемость самолётом с подъёмом заметно ухудшалась из-за разряжённости воздуха, приборная скорость падала, зато истинная приближалась к звуковой. Вполне понятно, что упражнение выполнялось с кислородной маской, как, впрочем, и остальные на высотах более четырёх тысяч метров.

Была пятница, и я, в предвкушении завтрашнего свидания с Леночкой, находился в отличном настроении.

Вырулив на линию исполнительного старта, я вывел максимальные обороты, и истребитель, спущенный с тормозов , как гончая с поводка, рванулся к цели, мягко вписываясь в атмосферу. Через несколько минут я доложил на СКП о прибытии в зону и ввёл самолёт в вираж с небольшим кренчиком, обеспечивающем оптимальный набор высоты. В пилотажной зоне воздушное пространство строго ограничено, и чтобы не нарушить её границы, требуются определённые навыки. Это просто, если знаешь характерные ориентиры на земле, вылетать за пределы которых категорически запрещено.

Высотомер, установленный на приборной доске, перевалил отметку в восемь с половиной тысяч метров, когда я почувствовал какой – то дискомфорт в герметично задраенной кабине. Что – то было не так, но вот что – не понятно. Я внимательно проконтролировал показания приборов и навигационного оборудования, проверил положение рычагов управления и осмотрел воздушное пространство. Взгляд зафиксировал почти под крылом Балтийское море, Финский залив, окраины Ленинграда и тёмную полоску земли на горизонте. Это уже Финляндия. Всё было в порядке, но чего – то недоставало. И я, наконец, заметил, что кислородная маска болтается у меня под подбородком. Чего проще – взять и пристегнуть её к шлемофону и сразу задышать чистым кислородом. Но я испугался и запаниковал. Господи, да я вот – вот сознание потеряю из – за кислородного голодания! Не долго думая, я свалил самолёт на крыло, перешел в пикирование и помчался за кислородом в плотные слои атмосферы.

С каждой секундой скорость катастрофически нарастала, стрелки высотомера с бешеной быстротой вращались в обратном направлении, самолёт начал дрожать, и резкий свист за пределами кабины заставил подумать о предельно допустимой скорости. На высоте шести тысяч метров я потянул ручку управления на себя, но она, будто налитая свинцом, не двигалась с места. Только тогда я догадался убрать газ, выпустил тормозные щитки и двумя руками, с огромным трудом, мне удалось, наконец, переломить отвесное падение. Вибрация самолёта прекратилась, я с облегчением вытер рукавом пот со лба и зачем – то натянул маску.