Читать «Любовь и небо» онлайн - страница 116

По моему невесёлому виду мудрая мать сразу поняла, что поездка не принесла мне душевного спокойствия. Деликатно и мягко она пыталась смягчить полученный от Светки нокдаун, но от этого было не легче.

Я обошёл всех своих друзей и знакомых, встречался с приятелями, и мы по старой памяти перекидывались в «шубу» и «очко», играя по маленькой.

Несколько раз встречался с половой разбойницей Нинель, как всегда неутомимой, горячей и страстной.

Однако всё хорошее когда-нибудь кончается. Тепло и сердечно попрощавшись с домочадцами и друзьями, я укатил в альма – матер на решающий штурм последнего Рубикона, за которым уже просматривалась роскошная самостоятельная жизнь.

В учебном полку меня встретила приятная неожиданность. В прикроватной тумбочке, где кроме туалетных принадлежностей и конспектов хранить ничего не полагалось, на видном месте лежали бланки почтовых денежных переводов на общую сумму более двухсот рублей. В полтора раза больше, чем курсантское месячное содержание. Ребята потребовали событие отметить чем-нибудь этаким. Естественно, я был бы свинтусом, если бы зажилил хоть часть гонорара, и потому в ближайшую субботу мы прокутили его в единственном в городе кафе. Вкусили по кружке алтайской медовухи – напитка приятного на вкус, возбуждающего и зовущего на любовные приключения.

Я внутренне гордился, что за мою писанину получил реальные деньги. Этот небольшой гонорар стал сильнейшим стимулом в укреплении связей с прессой.

Должен сказать, что с раннего детства меня привлекали две профессии – военного лётчика и журналиста. Именно военного, а не гражданского. Полагаю, что эта мечта возникла в подсознании с того памятного воздушного боя, за которым я наблюдал в небе Сталинграда во время войны. И с большого количества с жадностью проглоченных книг в детские и юношеские годы. В особенности французского военного лётчика и писателя Антуана де Сент – Экзюпери. Его «Маленький принц» и «Земля людей» меня очаровали.

В последнее время я всерьёз увлёкся Есениным. Его чистые, сердцем выстраданные, стихи обвораживали. Снедаемый завистью и тщеславием, я тоже захотел выразить свои чувства в стиле его письма. В глубоком секрете от всех, почему-то стыдясь ещё не содеянного, я смаху написал такие строки:

На твоих волосах – роса

Заискрилась, как первый снег.

Огоньками горят глаза,

Гибкий стан, словно лозы побег.

Белизною меж алых губ

Отливает полоска зубов.

Каждый кустик тебе здесь люб,

Ты – хозяйка июньских цветов.

И рука у тебя легка:

В переклик петухов на заре

Струйки тёплого молока

Нежной песней звучат в ведре.

Я тебя не видал такой –

Словно горный ручей звенишь,

Будто небо – взгляд голубой,

Радость сердцу улыбкой даришь.

Сегодня я скептически отношусь к своему опусу, и сохранил его, как воспоминание о зрелой юности, но тогда, раз за разом перечитывая написанное, я был твёрдо убеждён, что стих вполне благозвучен и послал его в местную газету под заголовком «Девушке – доярке».

Дней через десять, полный собственного достоинства, я гордо шагал по пути к многотиражке «для уточнения кое-каких деталей», как говорилось в тексте полученного письма накануне.