Читать «Нефритовая орхидея императрицы Цыси» онлайн - страница 96

Пришлось перетряхивать всех прибывших в Ленинград китайцев и разыскивать среди них проживающих или ранее проживавших в Харбине. Только делать это приходилось максимально тактично, через посольство, без спешки, скрывая истинную причину — чтобы не обидеть китайских товарищей. А время шло, и тот самый китаец давно мог отбыть на родину.

И, видимо, отбыл, потому как отыскать его майору Остапенко не удалось. А потом грянул XX съезд партии — развенчание культа личности, не одобренное китайскими товарищами, и полный разрыв отношений между двумя странами. Все китайцы вернулись на родину. Убийцу трех женщин так и не нашли, преступление осталось нераскрытым.

Глава 20

1861 год

Иностранцы обосновывались в столице. Император Сяньфэн оставался в Охотничьем домике — отсюда он теперь управлял империей. Сюда стекались донесения, нарочные, загоняя коней, спешили за пределы Великой Китайской стены. Приближалась зима. В суровом северном крае она наступала быстро, а дворец не был приспособлен для столь длительного проживания, к тому же зимой.

Двор роптал. Министры уговаривали императора вернуться в столицу. Вельможи нашептывали, что в стране могут снова начаться бунты, если Сын неба не будет восседать на престоле в Запретном городе. Но Сяньфэн был неумолим. Самая мысль о том, что он может вернуться в город, кишащий белыми дьяволами, была нестерпима.

— Нам нет места под одним небом! — с несвойственной ему твердостью восклицал он, хотя и понимал, что, оставаясь в Охотничьем домике, рискует здоровьем.

— Если бы ты знала, Цыси, — шептал он наедине своей верной наложнице, — как страшит меня возвращение в столицу. Мне кажется, я не смогу находиться в Пекине, зная, что совсем рядом лежит в руинах наш Старый летний дворец.

И по лицу несчастного больного самодержца струились слезы.

Холодные сквозняки гуляли по нетопленому дворцу, окна на рассвете покрывались инеем. Киноварь и позолота потускнели и облезли, всюду были сырость и холод. Цыси, императрицу и наследника перевели в дальние покои — кто-то выдумал, что там более уютно. Но Цыси знала: это сделано намеренно, чтобы оградить от нее императора. В этом дворце она повсюду чувствовала угрозу. Медальон потемнел, предупреждая о подступившей опасности.

Князь Гун оставался в Пекине. Изредка он слал Цыси отчеты о ходе дел, но часто писать не мог: письма могли перехватить. Император болел, тревога о будущем династии нарастала.

Его величество тосковал, и для его развлечения из Пекина были вызваны артисты. Теперь почти каждый день во дворце бывали спектакли, император с утра до вечера наслаждался оперой. В Охотничьем домике разместили еще двести человек: певцов, музыкантов, танцоров. Теперь в жилых помещениях не было ни единого места.

У императора не хватало времени для государственных дел — так полно он отдавался своей страсти. Выбирал репертуар, утверждал артистов, сочинял музыку, репетировал. Спектакли проходили то в его личных покоях, то в покоях Цыси, а иногда на острове посреди озера — в театре под открытым небом с романтическим названием «Прикосновение облака». После одного из таких представлений он не удержал равновесия, переходя в лодку, и оказался в воде. Многие обвинили в несчастье Цыси. Император сильно простудился, стал кашлять кровью. Стало очевидно, что дни его сочтены.