Читать ««В тени Лубянки...»» онлайн - страница 56

Моя главная обязанность состояла в прислуживании епископу во время утренней Мессы у алтаря Пресвятой Девы. В этой церкви, которой было уже 145 лет, на белых мраморных плитах, прикрепленных к стенам, были выгравированы золотом надписи, молитвы и благодарности прихожан, чьи молитвы были услышаны. В будни епископ Пий Неве служил Мессу у этого бокового алтаря, поскольку две другие римско-католические церкви Москвы еще не были закрыты тогда и прихожане еще могли бывать в этих церквах, хотя и подвергаясь риску привлечь внимание НКВД, как и другие верующие. И хотя сам епископ Пий Неве и я имели разрешение на службу по византийскому обряду, церковь Святого Людовика всегда следовала римскому обряду.

В то время пресса, радио, развлекательные и лекционные учреждения и даже «парки культуры и отдыха» вносили свой посильный вклад в антирелигиозную кампанию. Телевидения тогда еще не было, так как американские инженеры еще не прибыли, чтобы установить первый на территории СССР телевизионный передатчик. Общество воинствующих атеистов держалось отдельно, имея в своем распоряжении все доступные средства для влияния на массы. К этому времени их наступательная активность уже накопила девятнадцатилетний опыт. При правительственной поддержке эта группа агитаторов демонстрировала, до какой степени государство могло вмешиваться в личные религиозные дела своих граждан. Это было полным пренебрежением первого пункта Декрета 1918 года, установившего отделение Церкви от государства. После революции Наркомат просвещения занимался при обучении неискушенных детей и подростков формированием их сознания в духе безбожия.

Я был обязан посвятить себя преимущественно духовным потребностям моих соотечественников, помня также, что официально я еще и помощник епископа. Поэтому изначально моя деятельность ограничивалась духовной помощью в основном иностранцам. И хотя я находился в самой гуще открыто объявленной войны против Бога, я лично не был мишенью для их атак на религию. Это видимое ограничение моей деятельности кругом иностранцев в Москве, разумеется, устраивало советскую власть. Когда же пришло время зарегистрировать меня в качестве «служителя культа» в соответствии с советским законом, нельзя было предвидеть, что скоро настанет время, когда я буду в одночасье вовлечен в самую гущу страшной борьбы, в которой я в силу обстоятельств стану центральным объектом.

Задолго до резкого поворота кремлевских лидеров в отношении религии в Моссовете существовал отдел под названием Москультотдел, контролирующий религиозные общества, приходы и братства, которым до этого удавалось держаться. Декрет от 8 апреля 1929 года требовал, чтобы все «служители культа» были зарегистрированы в этом отделе и получили разрешение заниматься своим делом. Когда я регистрировался, местные власти не возражали против признания меня в качестве помощника епископа Пия Неве в церкви Святого Людовика. Но нельзя не признать, что, служа в этом качестве, я пренебрег некоторыми исходными условиями, благодаря которым я прибыл в страну. Несмотря на необычность моей ситуации, вначале мне не чинили ни прямых, ни косвенных препятствий в выполнении моих обязанностей, требующих расширения контактов с российскими прихожанами. Но в последующие годы мне пришлось в полной мере столкнуться с административными ограничениями, направленными либо лично против меня, либо против большой общины русских верующих, которых я неожиданно «унаследовал» в качестве паствы.