Читать «История пива: От монастырей до спортбаров» онлайн - страница 72

В 1828 г. писатель, известный под псевдонимом Джон Бэдкок, так наставлял атлетов того времени: «Лучшим напитком для спортсмена является крепкий эль. Пить его всегда следует холодным. Из пива лучшим является то, что сварено дома, крепкое и не разлитое в бутылки. Небольшое количество красного вина, с другой стороны, на пользу тем, кто равнодушен к ячменным напиткам, однако его не следует пить более чем полпинты (2,8 децилитра) после обеда. Количество же пива не должно превышать три пинты (1,7 л) в день, и пить его следует за завтраком и обедом, но не вечером. Воду не следует употреблять вообще, а крепкие напитки запрещены в любом виде, кроме как разведенными».

Можно считать, что Бэдкок опередил свое время. Алкоголь двойной перегонки еще в XIX в. был вполне распространенным спортивным напитком. Полагали, что он укрепляет общую выносливость и, прежде всего, быстро возвращает бодрость. Эту практику начали широко критиковать только в конце века. Тогда лишь самые убежденные поборники трезвости предлагали спортсменам воздержание. Более сдержанные критики рекомендовали оставить крепкие напитки и придерживаться во время соревнований «пивной диеты». Большинство же не видело в крепких напитках ничего дурного. Марафонцы предпочитали коньяк, велосипедисты восстанавливали силы ромом и шампанским. Когда в 1900 г. Маргарет Гаст улучшила мировой рекорд на сверхдлинной дистанции с 805 до 4184 км, которые преодолела за 296 часов (неполные 13 суток), она в течение этого пути выпивала небольшие количества пива и бренди.

Один из наиболее известных примеров (зло)употребления для поддержания выносливости – случай на Олимпийских играх 1904 г. во время марафона в Сент-Луисе. Выигравший марафон Томас Хикс выказал во время бега признаки усталости, и его команда предложила ему бренди с примесью стрихнина. Первый глоток не принес ожидаемого результата, и ему предложили второй «коктейль». Хикс приободрился и держался до самой финишной черты. После ее пересечения он сразу потерял сознание. Случай не имел для спортсмена необратимых последствий, однако, по оценкам врачей, третья доза могла стоить ему жизни. Стрихнин, заметим, использовался тогда в основном в качестве крысиного яда.