Читать «Невольные записки» онлайн - страница 3

Прием и «сборка»

Из ИВС нас отправляют в «Матроску». Идет погрузка в автозак. В каждой из двух клеток, рассчитанных максимум на шестерых, уже забиты человек по 15.

Нас осталось еще восемь. Из-за восьми человек никто не станет гонять автозак еще раз. Конвой начинает утрамбовку. Двоих забили в стакан. (Отдельная клетка на одного человека – особо опасного преступника, в автозаке). Лицом к лицу. Иначе не помещались. Но дверь стакана все равно не закрывается.

Конвой упирается в нее сапогами и доминает. Еще по трое в каждую клетку. Мне не повезло: восьмой – последний. Мною, используя решетку клетки, трамбуют остальных. Упираюсь лицом в чье-то пальто. Стараюсь наклонить голову, чтобы упереться лбом, а не носом. Иначе задохнусь. Конвой наваливается на решетку и навешивает замок.

Минут 10–15 стоим. Конвой что-то утрясает с документами. Кто-то уже стонет: «Командир, поехали – дышать нечем!»… «Выдыхай через жопу», – ржет конвой. Наконец двинулись.

Едем более часа. В нашей клетке 2–3 наркомана. У них ломка. В середине пути у одного из них начинается рвота.

У меня (оказывается, мне все-таки повезло – я крайний у решетки и мне достается немного воздуха) одна забота – беречь очки. Я не догадался снять их при погрузке, и теперь спина в пальто впередистоящего вдавливает их в переносицу.

Несколько мощных толчков. Въезжаем в тамбур «Матроски». Приехали. Слава Богу, конец.

Оказалось – только начало…

Нас выстроили. Перед нами, за решеткой стоит ДПНСИ (Дежурный Помощник Начальника Следственного Изолятора)… Перед ним гора папок – это наши дела. Перекличка. Среди нас половина приезжих с Кавказа, Средней Азии – лица «кавказской национальности».

По-русски говорят и понимают плохо. Фамилии перевирают. Все нервничают. Наконец загоняют на сборку.

Плохо освещенная камера – примерно 50–60 квадратных метров. Стены и потолок угольно-черные от копоти и грязи. Выщербленный бетонный пол. Под потолком – две узкие щели, забранные решеткой. С внешней стороны еще и жалюзи – «реснички», перекрывающие решетку под углом в 45 градусов таким образом, чтобы ничего нельзя было увидеть. В углу, отгороженном от хаты полуметровым барьерчиком, – параша («дальняк»). Дыра в полу с двумя надолбами для ног. Сказать, что она обгажена, – ничего не сказать. Это – наслоения… Рядом в стене – осколок трубы, из которой сочится вода. Видимо, для питья и мытья рук.

Вонь густая и плотная. Это даже не запах, это что-то ощутимое. Руки и лицо становятся потными и липкими через 15–20 минут. Вдоль стен – отполированная тысячами задниц до зеркального блеска скамейка. На ней устроились наиболее шустрые – человек 40. Остальные – стоят.

Когда нас загнали, на сборке уже было человек 15–20. Это те, кто ждал (многие с утра) переброску со спеца на общак. Постепенно, по мере пребывания очередных автозаков, сборка наполняется. Везут из ИВС, из разных мест города. Народ начинает «кучковаться». По районам, по рангам и мастям. Первоходы – их большинство, жадно прислушиваются («греют уши») к «приколам» бывалых, стараются понять, что их здесь ожидает.