Читать «Архитектура и искусство Херсонеса Таврического V в. до н.э. – IV в. н.э.» онлайн - страница 92

В 1979 г. Анна Петровна стала терять зрение. Медицина ничем не смогла помочь и через несколько лет наступила полная слепота. Свои последние, вышедшие из печати книги она уже не могла увидеть. Она умерла 11 августа 1989 г. Примерно за неделю до смерти Анна Петровна продиктовала последние строчки этой работы.

Меня, ее сына, спрашивали, почему Анна Петровна не стала ни доктором наук, ни профессором, чего она, конечно, своими публикациями и многолетней педагогической деятельностью вполне заслужила. Я могу следующим образом ответить на этот вопрос. Во-первых, у нее сложилось убеждение в том, что карьерная дорога в условиях советской системы открыта преимущественно только для партийных или же для людей, идущих на серьезные нравственные компромиссы. Анна Петровна всегда была убежденным противником большевистской тоталитарной системы и вступление в партию было для нее неприемлемо. Во-вторых, скромность или, можно сказать, собственная недооценка. Планка была ею поднята слишком высоко: она сравнивала себя со своими старшими коллегами – М. И. Максимовой, Н. Д. Флиттнер – «вот это настоящие профессора, они учились в Германии, знают языки, в том числе древние…». Затрудняюсь сказать, что из этих двух обстоятельств оказалось решающим.

И. А. Захаров-Гезехус

Мой учитель

Кафедра истории зарубежного искусства, возникшая одновременно с Факультетом теории и истории искусства за весьма краткий период своего существования стала одной из главных, если не главной, школой отечественных искусствоведов. В значительной степени это определяется очень высоким профессиональным уровнем ее преподавателей. С первых дней деятельности там работали такие знаменитые специалисты как ее организатор, а затем и многолетний руководитель М. В. Доброклонский, выдающиеся ученые В. Ф. Левинсон-Лессинг, Г. Г. Гримм, Н. Д. Флиттнер, Н. Б. Бакланов и другие известные музейные работники и знатоки мирового изобразительного искусства. Они навсегда останутся в нашей памяти примером глубочайшей преданности своему делу, любви к студентам и ответственности за их судьбу. Все сказанное полностью относится и к Анне Петровне Чубовой.

Время оставило очень мало учеников, а тем более соратников этого замечательного человека. И они в меру своих сил должны сделать все возможное для сохранения памяти о нем. Я счастлив тем, что был таким учеником, слушал ее лекции по античному искусству на младших курсах, и мне посчастливилось вновь встретиться с ней во время написания диплома. Она великолепно знала материал. Своими рассказами не только о Греции и Риме, но и об античных поселениях на территории России могла увлечь студентов, да так, что я, например, следуя ее советам, два сезона летней практики провел на раскопках древнего Илурата в Крыму. Она была строгий педагог. Главным образом это проявлялось в работе над курсовыми. Здесь она была беспощадна. Считая самостоятельное исследование главной работой будущего профессионала-искусствоведа, она требовала от него глубокого знания изучаемого материала, не прощала небрежности ни в логике построения рукописи, ни даже в ее оформлении. И, тем не менее, несмотря на эти строгости, среди студентов она считалась одним из самых доброжелательных профессоров. Она часто принимала их у себя дома, и ей нравились эти неофициальные встречи, позволяющие ближе познакомиться со своими учениками.