Читать «Прорыв начать на рассвете» онлайн - страница 163

Возле распахнутой двери мельницы Воронцов увидел сержанта. Он пристально смотрел на проезжавшую мимо телегу.

Спал Воронцов на диване. Вечером ходил на озеро, вытряхивал в корзину очередной улов, купался и шёл на ледник. А когда смеркалось, ложился спать. Лида приходила позже. Он слышал, как она шуршала одеждами, переодеваясь к ночи, как вздыхала и замирала, прислушиваясь к его дыханию, как что-то шептала и тихо проходила мимо, обдавая его своим запахом. Она долго не засыпала. Ворочалась на широкой кровати за ситцевой шторкой и печным боком, металась по подушкам и душной перине, не находя себе места. Не спал и Александр. Он думал о Пелагее. Вспоминал, как вот так же лежал на лавке, и как вздыхала рядом, за такой же пёстрой шторкой, Пелагея…

Так прошла одна ночь, другая. Сомкнула густую темень за окнами и третья. И снова Лида прошла мимо, остановилась на мгновение и поправила на нём одеяло. А он уже знал, что ему не миновать её. Стоя вместе у колодца, и ведро с ведром, говорят, рано или поздно столкнётся.

В последние дни они виделись мало. Лида перестала заигрывать с ним. Видать, решила: теперь он никуда не уйдёт. Днём на службе, исполняет дядины приказания и наряды. А ночь-то – здесь, рядом с нею. И вот, на третью ночь, она окликнула его. Он молчал. Понял, что то, что рано или поздно должно было произойти, произойдёт именно сейчас. И он сказал ей:

– Спи, Пелагея, спи.

Хотел сказать другое, а вышло так.

– Пелагея? – встрепенулась она; в голосе её не было обиды, наоборот, она словно нашла то, что давно искала. – А ты позови меня, позови ещё, хоть бы и так. Чужим именем. Ночью все бабы одинаковы. Вот и люби свою Пелагею, раз не можешь забыть её. Ну, что молчишь? Позови! Я на тебя за это не осерчаю.

«Пелагея», – позвал он, чувствуя, как всё в нём помутилось и опрокинулась куда-то в прошлое, в иную реальность. И зелёные озерки озимей – глаза Пелагеи, вспыхнули перед ним с такой ясностью, что он вскочил и сел на диване. И снова позвал, как в бездну. Но бездна, которая все дни и ночи после их разлуки зимой молчала, вдруг откликнулась шёпотом Пелагеи. Он даже почувствовал её запах и прикосновения её рук.

– Пелагея…

Они расстались перед рассветом, когда устоявшуюся за ночь темень ещё не размыло первым движением нарождающегося утра и первым его почти незримым лучом, приходящим с востока, из-за озера и ракит. И так происходило каждую ночь. И она, и он тоже уже с нетерпением ждали конца дня, сумерек, а потом, когда ночь окончательно густела и останавливала всё вокруг, отъединяя их ото всего окрестного мира, они окликали друг друга, почти испуганно, словно боясь того, что не услышат ответа, что одиночество, которое истомило их в прошлом, снова разорвёт им сердца, разметает их судьбы и обречёт на мучительные, беспросветные скитания. Так он снова повстречался со своей Пелагеей. И всё, казалось, было таким же, как и в доме в Прудках. Те же запахи, те же звуки.

Но над ними не летала бабочка-королёк. Как ни прислушивался Воронцов к тишине ночи, угольного шороха её крыльев не услышал ни разу. Бабочка сюда не залетала…