Читать «Когда зацветет сакура...» онлайн - страница 162

«Впрочем, тут и гадать нечего», – решил он. Скорее всего, этого ученого завербовала американская разведка, и ему приходится работать на нее. Если это не так, пусть этот Белоцерковский докажет обратное. А может, это он, Жаков, должен доказать его вину перед советской властью? Да, этому их в школе НКВД не учили, считая, что царицей доказательств является собственное признание подозреваемого, которое нужно добывать всеми имеющимися способами. Но с этим Алексей решительно был не согласен. Ну почему, почему, человек сам должен доказывать, что он не верблюд? Тогда зачем нужен следователь?.. Нет, коль обвиняешь, так будь любезен выстроить доказательную базу. Это называется презумпцией невиновности, которую напрочь отметает советская правоохранительная система, считая все это пережитком буржуазного прошлого.

Но ведь это не пережиток! Это порядок, рожденный самой логикой досудебного разбирательства. Он существует повсюду, где главенствующая роль принадлежит закону, а не своеволию властей. Даже в царской России он был, отчего же в стране победившей социалистической демократии нарушаются главные демократические принципы? Вот это всегда удивляло и возмущало Жакова. Но, скажи кому об этом, тут же сам попадешь в мельничные жернова. Приходилось скрывать свои мысли и чувства и действовать так, как подсказывала ему его совесть. При этом полагаясь только на свою врожденную прозорливость и умение, не прибегая к пыткам, добиваться положительных результатов.

Конечно, с Жорой Бортником ему не сравниться. У того раскрываемость была на порядок выше. Но тот действовал по давно отработанной схеме: дал подследственному по зубам – тот и раскололся. И не важно – правду тот сказал или оговорил себя, чтобы больше не терпеть побои. А тут пока докопаешься до истины… Но зато у Алексея совесть была чиста. «Невиновный не должен сидеть в тюрьме», – говорил он себе. А вот Гоше было все равно, что будет с его подследственными, среди которых часто оказывались ни в чем не повинные люди. Кого-то из них потом отправляли в лагерь, кого-то ставили лицом к стенке. Палачи обычно любят стрелять сзади. Так проще, так не видишь глаза жертвы. Да и свои растерянные и испуганные ей не показываешь… Вроде того, что совесть свою таким образом пытаешься усыпить. Но совесть человеческая бдительна, она все видит, потому и мучает потом тебя долго. Бывает, что и всю жизнь…

Антона Белоцерковского взяли без всякого шума. Он не сопротивлялся. Лиза, жена его, не причитала. Только стояла бледная и широко открытыми глазами наблюдала всю эту сцену.

– Да вы не переживайте так, – на прощание сказал ей Алексей. – Вот сейчас мы кое-что выясним, и ваш муж вернется домой…

«Так я вам и поверила!» – сказали ему ее глаза. Видимо, ей уже приходилось наблюдать подобное, и она знала, чем это все кончается.

Расхристанного и подавленного привезли Белоцерковского в комендатуру. Жаков не стал терять времени и тут же начал допрос. Нужно было спешить: вдруг в разговоре с ученым откроется такое, что потребует немедленного ареста Блэквуда?