Читать «Седьмое чувство. Под знаком предсказуемости: как прогнозировать и управлять изменениями в цифровую эпоху» онлайн - страница 8

Я изучал риндзай с 16 лет. Итак, следующей после того ужина в Пекине весной мне посчастливилось быть приглашенным в кампус мастера Наня.

Часто говорят, что в те дни, когда кампус мастера Наня на озере Тайху открыт для практики, когда сотни богатых представителей элиты, имеющих обширные связи, стекаются туда со всего китайскоговорящего мира, он является лучшим коммуникативным местом в стране. Но в выходные во время моего первого визита центр Тайху был закрыт для посетителей. Нас было всего около десяти человек, включая меня и мою подругу. Мы все были учениками. В первое утро мы прошли в большой холл с видом на озеро и, скромно сев на лавки, начали медитировать. А в первый вечер мастер Нань сел с нами во время ужина. Он дышал жизнью и выглядел моложе лет на двадцать, к еде почти не прикасался. Над его переносицей я заметил небольшой бугорок. Это след, который остается, согласно буддийской традиции, когда самопогружение и медитация доводят человека до глубокого прорыва, и энергия начинает исходить из головы в этом месте – «третьем глазе» – во внешний мир, оставляя небольшое образование из плоти как физическое свидетельство.

Когда мы закончили ужинать, мастер Нань спросил, что у меня на уме. Позже я узнал, что это была его привычка – сначала дать слово гостю – не важно кому: политику, промышленному магнату или простому посетителю, – и лишь затем пуститься в рефлексию. Он обращался ко мне с осторожными расспросами со своим мурлычущим сильным прибрежным акцентом. Иногда его вопросы казались мне отвлеченными от моих главных соображений, но вскоре они начали представляться мне подобными иглам. («Что бы он ни промолвил, – говорили про Юнь Мэня, – слова его – словно железные шипы».) Многие присутствующие торопливо конспектировали: что бы мастер Нань ни находил важным, чувствовали его ученики, это стоит записать.

Я знал, что записи лекций и беседы мастера Наня часто передавались по электронной почте. Это были карты в реальном времени, отражавшие невидимый танец наших жизней в контексте истории и философии, с такими названиями, как «Понимание современного китайского поколения» и «Мастер Нань отвечает на вопросы о китайском и западном знании». Конечно, мы живем сейчас, но мастер Нань ясно понимал, что мы живем также и в историческом потоке, в определенный момент непрерывного изменения. Не будет лишним вспомнить, что фундаментальный текст китайской цивилизации – «И Цзин», «Книга перемен», которой 3500 лет. Китайцы рассматривают любой вопрос, имея в виду мысль о том, что единственное неизменное – это непостоянство. Проблемы редко уходят совсем; они просто меняют форму. Победа никогда не является абсолютной. Таким образом, нет никакой «законченности». Мир непрестанных перемен предполагает, что эффективное образование состоит не из одного лишь овладения фактами, как это принято на западе, но также из воспитания неусыпной чуткости. Разновидность этой цели – приспособиться и преуспеть в условиях перемен – была сердцем учения мастера Наня. Она сделала его идеи необыкновенно привлекательными в эпоху перемен в Китае.