Читать «Седьмое чувство. Под знаком предсказуемости: как прогнозировать и управлять изменениями в цифровую эпоху» онлайн - страница 7
Джошуа Купер Рамо
Пока мы ужинали, рядом открылась дверь в смежное приватное помещение. Китайцы часто едят в приватных комнатах, и лучшие рестораны являют собой как бы садки удобно расположенных тайных мест – напоминание о том, что в Китае дверь за дверью ведет к еще более тщательно упрятанным закромам, – чего стоит хотя бы Запретный город. Когда дверь открылась, мимо нас проследовала процессия высших партийных лиц, окружавшая серьезного, с квадратным лицом, но улыбающегося человека, который вскоре стал одной из самых могущественных фигур Китая. Проходя мимо, он приветственно кивнул нам двоим. Как только он скрылся, я спросил свою подругу: «Откуда ты его знаешь?» Я ожидал, что ее знакомство с ним можно было объяснить тем, что она была связана с высшими лицами в финансовой сфере. Ее ответ удивил меня:
– У нас один и тот же мастер.
К тому моменту я прожил в Китае только четыре года, поэтому мне показалось удивительным узнать таким необычным образом о том, что я позже узнаю – и даже увижу и сам испытаю, – о духовной жизни высших партийных лиц Китая, в особенности самых высших. Мастер, о котором говорила мой друг, был мастер Нань. Хотя его почти совсем не знали за пределами страны – я уверен, вам он не был известен, пока вы не прочитали о нем пару страниц назад, – но в Китае он был иконой. Его книги о буддизме и философии продавались миллионами. Его лекции смотрят на DVD и в Интернете, а слава его распространяется не на одно поколение и превосходит политику, искусство и философию. Его книгу с одинаковым успехом можно найти как на столе у ректора, так и в кармане разносчика чая в Куньмине.
Нетрудно понять, что, когда меня известили о том, что такой человек, как мастер Нань, может быть духовным наставником тех, кто правит этой огромной страной, людей, с которыми я встречался и работал в исключительно рациональных делах повседневной жизни модернизирующегося Китая, у меня возникло множество вопросов. «У нас один и тот же мастер?» Но одна из вещей, которые быстро понимаешь в Китае, – ясное осознание чего бы то ни было достигается не задаванием различных вопросов, – во всяком случае, не прямых. Юнь Мэнь, древний буддийский мудрец, попал в точку, сказав, что десять тысяч видов заумных речей ни к чему сколько-нибудь глубокомысленному не приведут. Лишь одно предложение моей собеседницы погрузило нашу беседу, вращавшуюся в вихре китайской политики и экономики, на большую глубину, где она и оставалась в последующие годы.
Особой страстью мастера Наня была, как я узнал в ту ночь, ветвь китайского чань-буддизма, которая около тысячи лет назад вдохновила создание японской школы «мгновенного прозрения», известной под названием риндзай. Риндзай-дзен знаменита на Западе своими