Читать «Суббота навсегда» онлайн - страница 190

Должно быть, веселое общество в саду почувствовало на себе взгляд узницы. Все лица разом обратились к ней. При этом лицо Констанции излучало свет невечерний, девушка, кажется, умилялась всему, что видит — также и появлению сеньоры в окне. Лицо юного Лостадоса тоже дышало восторгом — и любовным, и поэтическим. Взглядом юноша приглашал целый мир последовать его примеру (включая дону Марию). И только лицо коррехидора «выражало чувство глубокого удовлетворения», чувство столь нерелигиозное и ублаготворяющее порок, что сеньора супруга содрогнулась: гражданка такая-то? проживали в Толедо тогда-то и тогда-то? имели выкидыш в день рождения мужа, потому что прыгали и скакали, вместо того, чтобы всеми помыслами быть с будущим своим ребенком? Отчайся и умри.

— Сударыня, его светлость запретил вам открывать окно! — вскричал судейский в надежде, что будет услышан тем, от кого этот запрет исходил. — Благоволите же исполнять распоряжения его светлости. — Он опустил ставень, закрыл окно, сделалось темно.

— О, что делать мне, Хуанчик, как быть?

Чтобы не заикаться, она напевала — получалось изрядно. В характере «Шербургских зонтиков», уже упоминавшихся на страницах этой книги (в том ее месте, где говорится про беременность Анхесенпаамон, вдовы своего отца — он же дядя, уже после его смерти разрешившейся девочкой-дауном «на колени» своему новому супругу, малолетнему Тутанхамону). Судейский из чувства стиля тоже распелся:

— Спасенья не жди, твой Быстрый Хуан кончить желает любой ценой.

— Мне страшно не это. Кордовка, я смерть презираю, но неотмщенной лежать…

— Что делать, я, право, не знаю… — подбегает к двери, громко говорит: — …И ввиду этого обоснованного подозрения в потворстве дьяволу его светлость заключает сеньору супругу…

Дона Мария

Нет, ко́рдовка желает сердцем мщенья Сильней, чем телом — знаешь сам чего.

Дончик Хуанчик

Чего — я знаю.

Дона Мария

                     Но не знаешь, милый Хуанчик, что острей и слаще будет Твоей навахи да и всех навах Наваха мести, что сама введу я, Красуясь, и дыханье затаив, И слушая, пузырится как в горле Касатика горячий ключ, а зенки Полны еще земным желаньем жизни, Но сквозь прореху рвется вон душонка… И умереть не жалко за такое, Любезный мой Хуанчик.

Дончик Хуанчик

                                   Боже правый, Каким речам внимаю! Боже… Боже… Какая страсть в груди у ней! Где чреслам Моим! До сладостных поллюций мщенья! Но будь что будет, помогу, Манюня, Тебе я наслаждения вкусить, Которого и десять тысяч братьев Тебе б доставить не смогли.