Читать «Христианское человеколюбие. В чем его смысл?» онлайн - страница 46

Реальная, а не воображаемая, не сконструированная в религиозном учении жизнь человека протекает в незримой, но теснейшей связи с жизнью тысяч и тысяч других людей. Только в обществе человек формируется как личность, усваивает те или иные нормы поведения, и они становятся его нормами поведения, он руководствуется ими в своей повседневной жизни не только потому, что так требует общество, но прежде всего потому, что сам считает их единственно правильными, соответствующими его собственному пониманию добра и зла, нравственного и безнравственного. Поэтому поступки человека в строгом смысле нельзя разделить на личные и общественные. С такой точки зрения нельзя четко определить и «личного» врага. Кто же он? Только тот, кто оскорбляет, скажем, меня лично, наносит какой-то вред мне лично? А если кто-то сильный бьет слабого, и я понимаю, что это несправедливо, что это преступно, если все мое существо протестует при виде совершаемого зла? Разве хулиган как враг исповедуемых мною нравственных принципов не становится и моим личным врагом, хотя в буквальном смысле слова лично меня он не трогает? И разве тем самым его проступок не приобретает общественного звучания, поскольку он нарушает мораль, исповедуемую всем обществом? И далее. Если я вижу, что кого-то бьют по щеке, а тот вместо возмущения, выражения протеста ведет себя в соответствии с религиозной заповедью и с угодливой улыбкой подставляет другую щеку, разве это не унижает и моего человеческого достоинства? И если грабитель пытается отнять у кого-то ценную вещь, а тот вместо попыток к сопротивлению, призыва о помощи с «любовью в глазах» добровольно протягивает ему «и верхнюю одежду», то разве это не подрывает во мне уважения к самому себе, не разрушает во мне ощущения ценности своей личности? Следует оговориться, что в данном случае речь идет не о реакции на такое насилие, когда лучше «мирно» подчиниться насилию, чем поставить под угрозу свою жизнь. Речь идет о нравственно-психологической реакции жертвы по отношению к насильнику.

Религия отвлекается от общественной сущности человека и представляет дело так, как будто бы его деятельность осуществляется в некой пустоте, где его решение «любить» или «не любить» врагов всецело зависит от его внутренней настроенности и нисколько не затрагивает общественных интересов и интересов других людей. Она отрицает общественный характер поступков человека. Тем самым религия ослабляет у верующих чувство коллективизма и взаимопомощи и содействует сохранению в нашем быту враждебных социализму индивидуалистических правил: «каждый сам за себя, один бог за всех», «лишь бы мне было хорошо, а до остального дела нет», «моя хата с краю, ничего не знаю» и т. п.