Читать «Христианское человеколюбие. В чем его смысл?» онлайн - страница 19

Ко времени написания апостольских посланий и евангелий изменился племенной и классовый состав самих христианских общин. В них преобладали язычники, неиудеи, а ведущую роль стали играть выходцы из имущих слоев и разбогатевшие епископы.

Это тоже оказало большое влияние на характер формирующейся морали. Ведь мало было просто привлечь на свою сторону иудеев и язычников, имущих и неимущих, надо было еще примирить и сплотить их в рамках одной церкви, разрушить окончательно стену враждебности, ранее разделявшую их. Проповедь «всеобщей любви» в немалой степени содействовала решению этой трудной задачи. Но одна только заповедь «любви к ближнему» даже при самом широком толковании, чему, кстати, в Новом завете уделяется особое внимание, по своей форме и содержанию не могла в тех конкретных условиях приобрести характер всеобщности. После крупных восстаний рабов и угнетенных народов стал для всех очевидным факт взаимной враждебности господствующих и угнетенных классов Римской империи, враждебности римлян и неримлян. Для иудея каждый чужеплеменник, особенно римлянин, оставался врагом, его следовало ненавидеть. А раб не мог считать господина своим ближним, так же как и господин ни за что не признал бы ближнего в лице раба своего. Слишком чувствительны были раны взаимной вражды.

Отсюда возникала потребность дополнить ветхозаветную заповедь принципиально новым нравственным положением, которое позволило бы сделать христианскую мораль приемлемой для представителей разных племен и народов, разных классов и социальных групп и способствовало бы их сплочению внутри одной церкви. И такое новшество ко времени написания евангелий было найдено. В Нагорной проповеди, являющейся по сути моральным кодексом христианства, евангельский Христос, сопоставляя мораль Ветхого и Нового заветов, говорит: «Вы слышали, что сказано: „око за око, и зуб за зуб“. А Я говорю вам: не противься злому. Но кто ударит тебя в правую щеку твою, обрати к нему и другую; и кто захочет судиться с тобою и взять у тебя рубашку, отдай ему и верхнюю одежду; и кто принудит тебя идти с ним одно поприще, иди с ним два» (Мат. 5, 38–41). И далее; «Вы слышали, что сказано: „люби ближнего твоего и ненавидь врага твоего“. А Я говорю вам: любите врагов ваших, благословляйте проклинающих вас, благотворите ненавидящим вас и молитесь за обижающих вас и гонящих вас» (Мат. 5, 43–44).

С чисто религиозно-догматической точки зрения такая постановка вопроса совершенно недопустима: бог-сын изменяет повеления бога-отца, а по существу и свои собственные, так как он столь же вечен, как и отец, они — единое существо и вместе «есть любовь». Но такого изменения требовали условия времени, с чем не могли не считаться идеологи новой религии. В итоге заповедь «любви к врагам» стала неотъемлемой частью христианской морали, провозгласившей любовь всеобщим принципом человеческих отношений.

Современное христианство в полном соответствии с новозаветными поучениями воспевает любовь к врагам как более высокий род любви по сравнению с любовью к чем-то приятным людям. Один из проповедников Минской баптистской общины, призывая верующих во всем брать пример со «всепобеждающей любви Христа», говорил: «Если кто сделал нам зло, оскорбил нас, неприятен нам, то мы питаем вражду к нему. Но господь оценит нас по тому, как мы относимся именно к этому человеку, а не к друзьям. Сказано же в евангелии: „Ибо, если вы будете любить любящих вас, какая вам награда? Не то же ли делают и мытари?“» (Мат. 5, 46).