Читать «Христианское человеколюбие. В чем его смысл?» онлайн - страница 18

Здесь любви в человеческом понимании нет. Здесь все еще царит дух ненависти, но в более извращенной форме, чем в книге Откровения, ненависти, осуществляемой через бога посредством любви. Требования униженного удовлетворены — бог отомстит. Самому действовать не надо. Это устраивало угнетенных, потому что иного выхода не было. Открытая борьба с врагами, как показал опыт многочисленных восстаний, бессмысленна. Что же делать? Человек не может смириться с безвыходностью. И выход был найден в религии через смирение перед волей бога. Высшее проявление смирения — любовь, любовь не только к ближним, но и к врагам. Она импонирует сердцу простого человека, понимающего, как согревает тепло дружелюбных отношений. Она удовлетворяет и чувство ненависти, непримиримости к несправедливости — через веру в бога, веру в божественную справедливость.

Таким образом, христианская «любовь к врагам» отразила настроение тех, кто больше не способен бороться со своими противниками, переносить поражения в этой борьбе, кто окончательно разуверился в возможности победы. Вместе с тем она позволила возвысить отчаявшегося человека в его собственных глазах, придав его бессилию, вынужденным смирению и покорности перед сильными мира сего ореол святости, божественности, ореол подвижничества. Недаром в Новом завете уделяется так много внимания обоснованию превосходства «любви к врагам» перед «любовью к ближним». «Ибо, если вы будете любить любящих вас, какая вам награда?.. И если вы приветствуете только братьев ваших, что особенного делаете? Не так же ли поступают и язычники? Итак, будьте совершенны, как совершенен Отец ваш Небесный» (Мат. 5, 46–48). Без такого возвышения любви к врагам проповедь ее не смогла бы найти отзвука среди приверженцев новой религии.

Необходимо учитывать и следующее немаловажное обстоятельство. Тогдашнему миру были совершенно неясны причины имущественного неравенства людей, различия их положения в обществе, причины их вражды между собой. Людям казалось, что взаимоотношения между ними определялись некими личными свойствами человека, его мягкостью или жестокостью, добротой или злобивостью, честностью и прямотой или лживостью и коварством. И мысль о том, что достаточно изменить характер человека, свойства его души, как все вокруг изменится, соответствовала образу мышления человека древнего мира. Эти представления и нашли свое религиозное выражение в христианстве, в его призывах к изменению «внутреннего» человека, в его уповании на возможность переделать мир любовью.