Читать «Морфология российской геополитики и динамика международных систем XVIII-XX веков» онлайн - страница 274

И, наконец, схема 3 Савицкого обоснована в «Миграции культуры». Опершись на выдвинутый в XIX в. П. Мужолем и Л. Мечниковым «закон» перехода культурных гегемоний во всё более холодные широты, Савицкий заключает: Западная Европа уже отыграла во II тысячелетии свою роль; в наступающем же III тысячелетии гегемония утвердится в России и в Северной Америке. Тогда США и Канада по-новому продолжат за океанами культуру Запада, но Старый материк охватит восходящая культура России-Евразии. С этим тезисом Савицкого на страницах «Исхода к востоку» солидаризируется Флоровский: он отличает от культурно коснеющей Европы – восходящие США, где прочерчивается «путь жизни и утверждения индивидуальной свободы». Несомненно, что оба автора тут идут за Ламанским, различавшим Европу как «мир прошлого» от двух восходящих «миров будущего»: Среднего мира и мира Англо-саксонского, утверждающегося за океанами (во «внешнем полумесяце» Маккиндера). По этой схеме Россия зовется «Евразией» оттого, что изображает собою Старый Свет Третьего Тысячелетия, откуда романо-германская традиция будет вытеснена за океаны.

Я свожу эти три схемы, описывающие соотношение двух Евразий, в следующий идеологический спектр. На одном краю – Россия-Евразия как совокупность народов и территорий, связующих Европу и Азию, на другом – она же как «грядущая культура» материка, прообраз его будущей эры. А посреди Россия как уменьшенный образ Старого Света: эти схемы читаются в любом из двух ключей, в ключе ли «междумирья» или «грядущей культуры».

Отсюда по-новому можно понять пресловутые выпады евразийцев против «романо-германского шовинизма». Как бы они ни эксплуатировали риторику цивилизационного плюрализма, привлекая Шпенглера себе на помощь (единственного почтительно упоминаемого ими романо-германца), – однако это культурплюралистическое поборничество оказывается под большим сомнением, когда мы знакомимся с взглядами Трубецкого на религиозные культуры Азии. Он твердит о «бедности, плоскости и банальности» догматики ислама, об «элементарности» его морали, об Индии как самой прочной цитадели сатаны, под властью которого проходит всё ее развитие, о том, что в религиях Запада и Востока вообще «явно или скрыто веет дух сатаны». Лишь «Восточное Православие … должно остаться тем сокровищем, которое мы должны беречь и за дарование которого вся Русская земля ежечасно должна благодарить Всевышнего». Если сопоставить эти размышления Трубецкого с «законом» миграций культуры в истолковании Савицкого, то увидим, что речь идет не просто о вероисповедном, но в равной мере о геополитическом постулате: для группы ранних евразийцев Россия представала прообразом торжества и гегемонии православия в Большой Евразии.