Читать «Игольное ушко» онлайн - страница 209

Оконное стекло вдребезги разлетелось в нескольких дюймах от ее лица. Люси вздрогнула от неожиданности. Боль пронзила щеку, и, дотронувшись, она поняла: это мелкий порез от случайно попавшего в нее осколка. Она подняла ружье, ожидая, что в окно полезет Генри, но ничего не происходило. Ей потребовалась минута или даже две, чтобы понять, отчего же все-таки разбилось окно.

Она стала всматриваться в пол, на котором среди осколков стекла лежало нечто темное и крупное. Потом поняла, что сумеет разглядеть лучше, если станет смотреть не прямо, а под углом. И она разглядела… знакомый силуэт собаки Тома.

Люси зажмурилась и отвернулась. У нее не осталось больше сил для эмоций. Ее сердце словно окаменело от ужаса и пережитых смертей: сначала Дэвид, потом Том, и бесконечная агония ночной осады… И если она хоть что-то действительно сейчас почувствовала, то это оказался жуткий голод. Весь вчерашний день она нервничала, и аппетит напрочь отсутствовал, а это означало, что она ничего не ела уже тридцать шесть часов. И в такой момент она совершенно не к месту и до нелепости не вовремя размечталась об обычном бутерброде с сыром.

Но теперь в окне показалось что-то еще.

Сначала она заметила это краем глаза, а потом повернулась, чтобы разглядеть.

Это была рука Генри.

Она наблюдала за ней как под гипнозом – за этой рукой с длинными пальцами без колец, белой даже под слоем грязи, с ухоженными ногтями и перебинтованным кончиком указательного пальца; за рукой, которая столько раз дотрагивалась до ее самых интимных мест, играла на ее теле как на музыкальном инструменте, а потом всадила нож в сердце старого пастуха.

Эта рука теперь вынула обломок стекла, потом другой, расширяя пространство в оконном проеме. Затем она просунулась по самый локоть и принялась шарить по раме изнутри в поисках шпингалета или задвижки.

Стараясь не издавать ни звука, мучительно медленно, Люси переложила ружье в левую руку, а правой достала из-за пояса топор, подняла его над головой и что было сил обрушила на руку Генри.

Вероятно, он шестым чувством почуял угрозу, уловил дуновение воздуха или смог разглядеть призрачное движение по ту сторону, но Генри отшатнулся за мгновение до того, как она нанесла удар.

Топор с глухим звуком впился в дерево рамы и застрял в нем. На долю секунды Люси показалось, что она промахнулась, но потом снаружи донесся дикий вопль боли, а на окрашенной раме рядом с блестящим лезвием топора двумя толстыми гусеницами остались лежать отрубленные пальцы.

Она услышала удаляющийся топот ног.

И ее вырвало.

Но неожиданно на нее навалилось переутомление, а затем и волна жалости к себе самой. Видит Бог, она настрадалась достаточно. Разве нет? В мире существовали полицейские и солдаты, чтобы справляться с такими ситуациями, а от нее, обычной домохозяйки и матери, кто мог требовать, чтобы она отбивалась от убийцы? И кто сможет ее хоть в чем-то обвинить, если она прямо сейчас все бросит? Кто с чистой совестью посмеет сказать, будто сумел бы действовать лучше, продержался бы дольше, сохранил бы силы для дальнейшего сопротивления?