Читать «Афонские рассказы» онлайн - страница 164

– Захар, разве Господь учил нас выносить свой суд?

– Да я, отец, не сужу, но эти «красные попы»…

– Брак лакерды!

Захар уже сколько раз замечал, что его старец словно не видел отступлений советских архиереев, подписавших декларацию митрополита Сергия, и даже, казалось, сочувствует им.

Послушник почитал своего старца, но отнюдь ему не раболепствовал, имея на многие вопросы свое мнение. После того как отец Феогност постриг Захара в монашество, прежние их отношения – отношения ученика и учителя – стали другими: теперь они вели подвижническую жизнь по взаимному совету. Никанор часто спорил со старцем и давал ему советы даже относительно Иисусовой молитвы, которую любил и практиковал долгие годы по Добротолюбию.

Теперь он сам старец кельи и имеет послушника. Сегодня отец Никанор должен принять двух русских паломников из Америки: иеромонаха из Джорданвилла с духовным чадом и одного священника из Англии, принадлежавшего Московскому Патриархату. Отец Никанор был человеком гостеприимным, но ему не хотелось принимать у себя в келье «красного попа».

Старец размышлял: «Сталин уже давно умер, но Церковь в советской России находится под «омофором» КГБ. Как может в такой Церкви быть благодать? Скоро, по слухам, Советы должны послать первую партию священников из оставшихся действующих монастырей, чтобы возобновить подвижническую жизнь в афонской русской Свято-Пантелеимоновой обители. Греки заранее были предубеждены против этих новых русских, считая, что на горе скоро появится советские агенты. Конечно, это все «брак лакерды», но их версия не лишена оснований…»

Отец Никанор глядел, как приближается старый рыбацкий баркас его давнего друга Сотириса. Рыбак жил в Ериссо и помимо основной профессии занимался морским извозом – доставлял паломников на Святую гору. Сотирис причалил к карульской арсане; из обшарпанного баркаса вместе с рыбаком вышли, как и предполагалось, два священника и мирянин.

– Мир дому сему! – ступив на святую землю, паломники приветствовали улыбающегося старца в поношенной схиме поверх рясы.

– С миром принимаем.

Отец Никанор поправил очки с толстыми линзами и внимательно посмотрел на гостей. Затем, отпустив Сотириса, обещавшего вернуться за паломниками завтра, пригласил их в келью. Гости, захватив подарки, последовали за старцем. Держась за страховочные цепи, потянулись они к старой келье Иверской иконы Божьей Матери.

– Будьте осторожны, дорогие, крепче хватайтесь за цепи и смотрите под ноги – здесь очень опасные тропы.

Паломники и не заметили, как дошли до места. Угрюмые карульские скалы с редкой колючей растительностью скрывали за собой деревянную избушку с куполом – келью Иверской иконы Божьей Матери. Старец толкнул дверь.

– Вот мы и дома.

Гости вошли в келью, оказавшуюся внутри еще более скромной, чем снаружи. Хозяин усадил их за стол и вынес тарелку с лукумом и три рюмки анисовой водки . Паломники помолились перед едой и принялись за угощение.

Отец Никанор знал пятидесятилетнего иеромонаха Доримедонта из Джорданвила и его духовного сына Николая, потомка древнего дворянского рода, – они посещали его уже третий раз. А вот «красного» священника он принимал у себя впервые. И чего Доримедонт привез его к нему, ведь он-то неоднократно слышал, как старец хулил советскую власть и продавшуюся ей Московскую Патриархию?