Читать «Тяжёлый дождь» онлайн - страница 44

– Твою мать…

   Я говорю Каталине, чтобы она выходила из машины и отправлялась обратно в дом брата. Пусть найдёт тетрадь. Пока Дэлмер в сиянии Славы расправляется со всеми Известными Неизвестными.

   Говорю, если созреет, пусть звонит копам.

   19

   Все знают, что Пол Маккалеб – слепой. Винтажные солнцезащитные очки "Cazal", жёлтая повязка с надписью "Лэнгот" на рукаве. Его совершенно не смущает отсутствие зрения, наоборот – он хочет, чтобы люди смотрели запись с его очередным интервью и знали об этом. Дело всей его жизни не нуждается в рекламе, ведь чуть ли не каждый хочет забыть о том, что с ним случилось. Сколько бы зла ни пыталось тебя чему-то научить, ты всё равно поступишь неправильно. Смахивая капли пота со лба, избежав смерти или обыкновенной аварии, думаешь, что это позади. И никогда ничего тебя не потревожит. Но это не так. Полагая, что карма навсегда о тебе забудет, теряешь ощущение катастрофы. Всё самое худшее позади. Но это не так.

   Среди семи миллиардов человек непременно найдется такой безумец, которому будет неугодно чьё-либо равновесие. Этот безумец – своего рода желчный пузырь, накапливающий в себе горьковатую жидкость, выделяемую окружающими его людьми. Любой совет, любое оскорбление – порция первосортной печёночной желчи. Вы видите в безумце случайного задрота, который выглядит так, словно ему можно дать хорошего пинка. Нет. Это нужно сделать непременно. Самоопределиться, самоутвердиться. Почувствовать себя чем-то более значимым, ценным, нежели тот бедолага. Сделайте это просто ради похвалы, одобрения своих приятелей, родителей, кого угодно, но сделайте это. А еще лучше – убейте его. Проверьте уровень своей гуманности, насколько низко тот пал. Не смогли? Значит, ваша вина в том, что я до сих пор жив. Что я до сих пор трахаю ваших мам, жён, дочек и отчимов. И что бы вы там ни говорили, я буду это делать. Покуда мы все идём вниз, словно южное солнце.

   В мире людей, вечно жалеющих о своих поступках, Пол Маккалеб стал своего рода панацеей. Спаситель, которому не составит труда избавить тебя от тоски. Тесей, расправившийся с минотавром одиночества. И подобно любому божеству, основатель "Лэнгота" уязвим. Практичен настолько, насколько позволяет быть таковым его среда. Он изобрёл лекарство от самобичевания, возможно, когда-нибудь ему удастся победить жестокость. Но он не станет от этого "менее слепым". Не прозреет, творя добро, совершая нечто положительное с точки зрения вселенной.

   "Лэнгот" штампует божков, как консервные банки. Они позволяют людям ощутить себя чем-то стоящим, наделённым безграничными возможностями, особями, способными вершить хотя бы одну, но судьбу. "Пациентов" доктора Маккалеба рвёт собственной важностью, они высерают килотонны самозначимости, чихают на тебя могуществом и воспалённым эго. Все они заканчивают в могиле, вырытой за "десятку в час". Трупные черви не имеют такого меню, в котором они могли бы выбирать себе запечённого пролетария или тушёного аристократа.