Читать «Мы не должны были так жить!» онлайн - страница 359

Что касается Розы Люксембург, то у меня было всегда впечатление, что ее теоретические и политические разногласия с Лениным касались, прежде всего, пути к социализму. Ленин, который высоко ценил ее за борьбу с ревизионизмом Бернштейна, центризмом Каутского и против войны, но критиковал за то, что она якобы недооценивает руководящую роль рабочего класса и его союз с крестьянством – по-моему, это было несправедливо, поскольку она с учетом условий на Западе не оставляла без внимания роль интеллигенции. В дискуссии о стихийной, начатой народными массами, или о запланированной сверху, начатой вождями революции, позиция Розы Люксембург о диалектическом взаимодействии была, по моему убеждению, правильной. Но, с другой стороны, я считаю ее теорию автоматического краха капитализма заблуждением. Роза Люксембург, писала письма к Соне Либкнехт из той же тюрьмы, в которой я через четыре года спустя отсидел полгода. Ее письма – это свидетельство глубочайшей человечности: она не могла, разумеется, по-другому представить себе социализм, как общественный строй, который гарантирует всем людям полную свободу иметь свои собственные взгляды. В противовес нетерпимости Ленина она боролась за свободу инакомыслящих и необходимость неограниченной и своевременной информации народных масс. Лучшей характеристики её взглядов, как демократический социализм, вряд ли можно найти.

ЯНОУХ: Ты пережил в России обе революции – Февральскую и Октябрьскую. Не думаешь ли ты, исходя из твоего сегодняшнего опыта, что Октябрьская революция была преждевременной? Что она в определенном смысле была даже трагической? Что Россия, если бы революция остановилась на уровне Февраля, была бы избавлена от последующего ужасного 50-летнего развития, которое привело к миллионам и миллионам ненужных жертв и принесло страшные страдания сотням миллионов людей?

Можно было бы предположить, что какое-то буржуазное правительство в России (если хочешь, можно сравнить с Японией) было в состоянии обеспечить такое же, если не более высокое развитие народного хозяйства, науки и техники, чем в Советском Союзе.

КОЛЬМАН: Такая постановка вопроса очень проблематична. Как, впрочем, и все вопросы о прошлом, которые начинаются: что было бы, если бы… Твой вопрос, видимо, означает – была ли Октябрьская революция неизбежной, была ли она спровоцирована Лениным и большевиками. Это чудовищное заблуждение. Ленин перевёл жгучее требование народных масс положить конец проклятой войне в революционные лозунги; и именно поэтому миллионы солдат, крестьян и рабочих поддержали тогда ещё немногочисленную большевистскую партию. Само собой разумеется, буржуазное правительство Милюкова или Керенского не согласилось бы пойти навстречу этим требованиям народных масс.

Другой вопрос – возможно ли было и, в таком случае, каким образом избежать многочисленных жертв, вызванных революцией. Да, сначала Октябрьская революция не была более кровавой, чем Февральская. Но потом гражданская война, ожесточенное сопротивление бывших господствующих классов, помещиков и фабрикантов, которых поддержали иностранные капиталисты, захватнические войска Антанты, вооруженная интервенция. На стороне контрреволюции было преобладающее большинство офицерского корпуса, царской бюрократии, интеллигенции. Страна была опустошена и ее экономика разрушена. Молодая, неопытная Советская республика боролась за своё существование. Да, дело дошло до массовых бессмысленных, недопустимых жестокостей, даже зверств, по обеим сторонам фронта, как на фронте, так и в тылу. Так, в ответ на белый террор был объявлен красный; Ленин сам несколько раз совершал необдуманные поступки. Но его самая главная ошибка – это, когда после бунта левых эсэров он отклонил предложение части их Центрального комитета о дальнейшем сотрудничестве, зафиксировав, таким образом, единоличное господство большевистской партии. Если бы этого не случилось, партия и Советский Союз, возможно, смогли бы избежать страшной диктатуры Сталина.