Читать «Ледяной клад» онлайн - страница 60

Голос с печи:

- Марья Сергеевна, свет бы, что ли, вы погасили. Заснуть никак не могу. Имейте же совесть.

Как жук-короед живое дерево - сверлит ей душу этот голос. Э-эх, размахнуться бы да грохнуть кулаком по столу и заорать, как, бывает, орут, ругаются пьяные мужики!

- Хорошо, мама, я погашу.

Она погасила свет. Короткое молчание. И снова скрипучий голос с печи:

- Придет. Куда он денется? Постыдились бы - сидеть дожидаться.

- Хорошо, мама, я лягу.

Лечь, встать, убежать, провалиться под землю - все что угодно, не слышать бы только этот скрипучий голос!

...А подумать - семь лет тому назад они обнимались взволнованно, радостно, и она, Маруся Найденова, говорила Елизавете Владимировне:

"У меня, кроме вас и Толика, на свете больше нет никого. Я не помню своей мамы. Позвольте мне называть вас мамой - так и по обычаю народному полагается. Называть мамой и любить, как маму. Ведь я теперь стала тоже Баженовой, и всегда, всегда буду для вас самой заботливой, любящей дочерью".

Анатолий стоял рядом, щедро, широко улыбался.

"Марочка, в семье не говорят друг другу "вы". Правда, мама?"

"Правда, - подтвердила тогда Елизавета Владимировна. - Среди своих "ты" - самое душевное слово. Доченька, милая, называй меня всегда только на "ты".

Было это сразу после их возвращения из загса, перед тем, как собраться за праздничным столом. Семь лет тому назад...

И вот теперь:

- Марья Сергеевна, вода есть у нас? На реку, виновата, сегодня я не сходила.

Это значит: ей хочется пить и хочется, чтобы Мария догадалась, подала кружку воды на печь. А слова насчет того, что на реку не сходила, - пустые слова. Никогда она по воду не ходит. Куда ей с больными, дико хрустящими в суставах, негнущимися ногами ходить к реке, подниматься с ведрами по скользкой и крутой тропинке! Слова по смыслу своему пустые, но в них заложена тонкая отрава: ты молодая, день весь с перышком в конторе сидишь, а вся тяжелая забота по дому лежит на мне, на несчастной, больной старухе.

И действительно, железную печь топит она, иначе за день квартира промерзнет. Подметает пол. К приходу Марии готовит ужин. Не надо, не надо бы этого ничего! Но Елизавета Владимировна упрямо находит себе какую попало, хотя бы самую ненужную и мелкую работу, находит ее лишь для того, чтобы потом иметь право упрекнуть этим невестку. Спит на печи, хотя Мария десятки раз умоляла ее не делать этого, ставила в лучшем, самом теплом месте кровать для нее, застилала самым лучшим бельем. Особое удовольствие доставляет ей выставлять напоказ посторонним людям свою горькую долю. Ради этого, хозяйка собственного дома, она с охотой согласилась дать Фене уголок в квартире, теперь заботится, чтобы остался здесь жить и Цагеридзе. Говорят, под старость все становятся такими. Но все равно неприятно ходить по чисто выметенному ею полу, противен ужин, приготовленный ею, крапивой обжигают тело чулки, заштопанные ею...