Читать «Ледяной клад» онлайн - страница 162

Вся притягательность, очарование спектакля сразу исчезли. Жизнь теперь была не только там, на сцене, но и здесь, рядом с ним. Кровь тяжело прилила к лицу, смятение вошло в душу Цагеридзе. Волновала близость Ольги. А слова ее - слова герцога - звучали все сильнее, сильнее, неотступно стучась бесенком в сознание не то с вопросом, не то с призывом: "Но изменяю им раньше я!" Хотелось забыть, где они...

Опера, как страшный горный обвал, в неистовстве, грохоте медных труб и литавр, в отчаянных, мужских рыданиях виолончелей, закончилась для Цагеридзе неожиданно. И во времени и истинной развязкой своей. Оскорбленный отец, справедливый мститель, шут сиятельного герцога, рукою злодея Спарафучилле убил вместо подлого господина любимую дочь свою. А Джильда - Джильда, спасая жизнь герцога, сама отдала себя в жертву высокой любви...

Публика в зале шумела, аплодировала. Без конца вызывала герцога, Риголетто, Джильду; опять герцога, Риголетто; и герцога, герцога, герцога...

Цагеридзе стоял у барьера ложи, опершись на костыль, и безотрывно смотрел на герцога до тех пор, пока тот не ушел за занавес в последний раз, не считаясь с настойчивыми рукоплесканиями благодарных зрителей.

Ольга, как и все, отчаянно била в ладоши. Цагеридзе стоял неподвижный. Ольга с недоумением поглядывала на него.

- Вам все же не понравилось? - с огорчением спросила она, когда стало ясно, что герцог больше не выйдет.

- Не знаю... Понравилось! Не знаю... Не понравилось!.. Почему, скажите, герцогу хлопали сильнее, чем Джильде?

- Н-ну... - даже вся как-то съежившись, ответила Ольга, - н-ну, как вам сказать... Вы не шутите?.. Аплодировали за чудеснейший голос, за талант, за превосходное исполнение роли и... Ну, он же и сам красивый очень, стройный. А потом эти его песенки... Ох, песенки!..

Они стояли друг против друга, оба взволнованные и спектаклем, и этим как бы неожиданным, но по существу своему давно подготовленным спором; и полумраком, который, как только погасли огни рампы, сразу воцарился в зрительном зале и особенно здесь, в этой ложе, отгороженной от всех тяжелым бархатом; и несколькими часами, проведенными вместе, а теперь еще и такой располагающей близостью.

- Да ведь на Джильду молиться надо, а не на этого... Его песенки-то, начал Цагеридзе, - такие...

Ему хотелось сказать, что песенки герцога не просто оправдывают измену, случайную, легкомысленную, - они вообще начисто отвергают верность в любви, нравственную чистоту. Как можно восторгаться такими песенками! Ольга, должно быть, поняла его сразу, с полуслова. Она схватила Цагеридзе за руки у локтей, тем же движением, что и в Сокольническом парке, затрясла:

- За ее любовь Джильде - памятник. Вечный! Молиться на нее! Конечно, молиться... Ну, а жизнь? Она ведь всегда продолжается! И песенки герцога это совсем другая любовь... Через все!.. Бывает же... Ну, бывает ведь... И пусть тогда минуты только... Саакадзе, милый, как вы не понимаете?