Читать «Чума. Записки бунтаря (сборник)» онлайн - страница 230

* * *

Нынче поступок кажется нам оправданным, лишь если он совершен ради конкретных целей. Так говорит современный человек. Тут есть противоречие.

* * *

Двингер (в сибирском лагере): «Если бы мы были животными, нам давно бы пришел конец. Но мы люди».

Он же. Лейтенант, пианист, который живет ради своего искусства. Из досок от ящиков он сколачивает беззвучное пианино. И играет по шесть – восемь часов в день. Он слышит каждую ноту. Иногда лицо его светлеет.

Все мы в конце концов будем заниматься тем же.

Он же. Во время гражданской войны. Поезд в тылу. Д. и его товарищ входят в купе, где едет высокий капитан с воспаленными глазами. На полке напротив лежит кто-то накрытый шинелью. Наступает ночь. Купе заливает лунный свет. «Откройте глаза, братья. Вы сейчас кое-что увидите, вы это заслужили». Он осторожно откидывает шинель: под ней обнаженная женщина безупречной, поразительной красоты… «Смотрите, – говорит офицер. – Это придаст вам новые силы. И вы будете знать, за что мы сражаемся. Ибо мы ведь сражаемся еще и за красоту, не так ли? Только никто об этом не говорит».

* * *

Батай о «Чуме»: Сад также требовал отмены смертной казни, узаконенного убийства. Причина: убийцу оправдывают страсти, коренящиеся в его природе. У закона этого оправдания нет.

* * *

Этюд о Г.: Г. как противоположность Мальро. И каждый из них сознает искушение, олицетворяемое другим. Сегодняшний мир – диалог между М. и Г.

* * *

Пьеса. Янек – другому, Убийце.

Янек. Возможно. Но это лишит нас любви.

У. Кто так думает?

Янек. Дора.

У. Дора – женщина, а женщины не знают, что такое любовь… Этот ужасный взрыв, который скоро меня уничтожит, это и есть всплеск любви.

* * *

«Дни нашей смерти». 72 – 125–190.

«К.м.» [Концентрационный мир] 15–66.

* * *

Сохранить за насилием характер слома, преступления – то есть допоить его лишь при условии личной ответственности. В противном случае оно входит в норму, обращается в привычку – либо закон, либо метафизика. Оно перестает быть сломом. Оно обходит противоречие. Как ни парадоксально, оно разом создает массу удобств. Насилие сделалось удобным.

* * *

Друг М.Д., который приходит, как всегда, в маленькое кафе на улице Дофин, садится за тот же столик, что и всегда, и смотрит на тех же игроков в белот. У игрока, за спиной которого он сидит, на руках одни бубны. «Жаль, – говорит друг М.Д., – что вы не играете без козырей». И внезапно умирает.

То же. Старая женщина, занимающаяся спиритизмом, потеряла сына на войне: «Куда бы я ни пошла, сын всегда за мной следом».

То же. Старый губернатор, управляющий одной из колоний, прямой, как палка, и требующий, чтобы его называли господин губернатор. Сравнивает григорианский календарь с другими. Единственная тема, которая его воодушевляет, – его возраст: «Восемьдесят лет! Никогда ни одного аперитива – и вот пожалуйста!» И после этого несколько раз подпрыгивает на месте, ударяя себя пятками по заду.