Читать «Лихое время» онлайн - страница 471

Младший Матвеев по военной стезе вслед за старшим братом не пошёл. Окончил горное училище, затем общественно-юридический факультет Московского народного университета имени А. Л. Шанявского и высшие кооперативные курсы при этом же университете. В шестнадцатом году, полный революционных настроений, вернулся в Забайкалье, работал в областном союзе кооператоров. В разворачивающуюся в Чите революционную деятельность окунулся, что говорится, с головой; после известных февральских событий семнадцатого вошёл в состав Забайкальского областного комитета общественной безопасности – территориального органа управления, которые повсеместно по России создало Временное правительство. В отличие от старшего брата поначалу разделял взгляды меньшинства РСДРП, затем вступил в ряды большевиков, сменил брата на посту комиссара внутренних дел Забайкальской области, потом был назначен председателем чрезвычайной комиссии по борьбе с контрреволюцией, но пробыл в этой должности неполных три месяца: советская власть пала, и Евгению Михайловичу пришлось покинуть Читу, уйти к партизанам. С образованием Дальневосточной республики вновь вернулся к политической деятельности, участвовал в работе Учредительного собрания, в мае 1921 года был назначен министром внутренних дел ДВР, а через год – председателем Высшего Кассационного суда.

Несмотря на довольно схожие революционные судьбы, политические биографии, братья во многом разнились. Старший мыслил «державными» категориями, но был более управляем из Центра, каковым для Дальневосточной республики оставалась Москва, тогда как младший больше, как говорится, ходил по земле своими ногами. Наверное, потому, что имел юридическое образование и соответствующую практику, а юристов-романтиков, как известно, не бывает. Классические, базовые постулаты права, к сожалению или к счастью, редко совпадают с общепринятыми понятиями справедливости, а уж с революционной необходимостью и целесообразностью и вовсе, зачастую, не имеют ничего общего.

Поэтому реальное восприятие обоих братьев теми, кто их знал, с кем им доводилось работать и кому приходилось выполнять принимаемые одним или другим Матвеевым решения, – выглядело с точностью до наоборот.

Матвеев-старший был принципиален и политически категоричен. Признавал два цвета: красный и белый. Из-за этого ему нередко приходилось сильно ломать себя в роли главы ДВР: политическая обстановка вокруг «буфера» предполагала реверансы с теми силами, которые были противны большевистскому духу председателя правительства. Но, как бы там ни было, про старшего Матвеева говорили со значением: «Политик!». Говорили уважительно, подчиняясь, признавая его авторитет лидера, вожака, трезво оценивающего обстановку в республике и вокруг неё.

А про младшего нередко бросали с раздражением: «Законник!» Нет, уважительного отношения хватало, но превалировало некое недоумение: дескать, где витает, в каких облаках? О какой презумпции невиновности уголовного – и тем паче политического! – бандита рассуждает, когда вокруг ТАКОЕ творится? Революционная бескомпромиссность исключала, а Матвеев-младший признавал полутона. Никто не отрицал, что деятельность правоохранительных органов республики требуется поставить на чёткую правовую основу. Только сие рисовалось задачей, пусть не столь уж отдаленного, но все-таки будущего, а никак не текущего момента. В «текущем моменте», увы, благое стремление твёрдо встать на правовые рельсы нередко натыкалось на ту самую революционную целесообразность и с грохотом летело под откос.