Читать «Тихие выселки» онлайн - страница 70

— Много вы с фельдшером понимаете! Я из Москвы мази привезла!

— Что очень расстраиваешься — не с твоего двора. Вообще тебе пора ферму бросать, не надоело валандаться в грязи да навозе? За Юрку не хочешь, в Санск уезжай. В Санске на стройку люду требуется больно много.

— Ты нарочно Чайку выбраковала, чтобы я в Санск уехала, а ты здесь с Егором Калымом будешь путаться: опять принесла его нелегкая. Не гони, освобожу тебя сама!..

Прасковья пыталась остановить дочь:

— Манька, вернись! Вернись, говорю!

Маша сбежала с крыльца. На улице было жарко. Ошалело палило дымчато-красное солнце. Через дорогу па изгороди висели плети гороха с бледными цветами на макушках. Цветы походили на бабочек, присевших на плетень отдохнуть. Казалось, замерли не только бабочки-цветки, не движется само время — так и будет без конца палящее солнце.

Маша шла мимо огородов, вдоль березовой рощи.

— Маша! — закричала Дуся; она продергивала вьюнок, что оплетал картофельные стебли. — Маша! Постой!

Маша нехотя остановилась: встречаться желания не было, но Дуся бежала, размашисто перемахивая через кусты картофеля.

— Маша, ты оглохла, — запыхавшись от бега, сказала Дуся. — А что у тебя глаза красные? Не болеешь?

— Наверно, от жары. — Маша опустилась на травянистый межник.

— Ты плакала?

— Чайку жалко.

— Корову, да ты что? В воскресенье приходи на свадьбу. Мы с Шуриком расписались.

— Ладно, приду.

— Маш, у меня ребеночек будет.

— Что? Хотя кто замуж выходит, у них… Дунь, коров на хладобойню отправили?

— Вот ты какая, я ей про ребеночка, она про коров, дались они тебе? Их на откорм поставили. Трофим Кошкин за ними ухаживает. Они в старом дворе. А Шурик у нас будет жить, мама говорит: «Я ему вместо родной матери буду».

Зная вздорный характер Аганьки Сорок Языков, в иной бы раз Маша понимающе улыбнулась, а сейчас встала, шагнула к тропке.

— Не посидишь, уходишь, — попрекнула Дуся. — Слушать не хочешь.

Маша пошла напрямик через рощу. Одно тревожило: если Чайку перестали доить, то ее испортили, правда, дядя Трофим умеет доить, а тетка Анна с лишним молочком не расстанется; жалела, что мазь не захватила.

На ферме было глухо. Каменщики, сгрузив кирпич, уехали. Маша постояла, гадая, в котором из дворов коровы. Послышалось протяжное «муу». Ага, в крайнем, не Чайка ли голос подала, говорят, животные по запаху могут узнавать. Вон и Трофим.

— Дядя Трофим, ты за коровами ухаживаешь?

— Я.

— Дядя Трофим, Чайка у тебя?

— Чайка, это которая?

— Крупная такая, вымя большое. Сосок у нее один больной.

— Аа, знаю, нет ее.

— Как нет?

— На хладобойню сдали, приняли выше средней упитанности.

— Ты случайно не ошибся?

Маша ринулась во двор. Пробежала по двору раз, два, пробежала три раза. Чайки не было.

— Дядя Трофим, что, ее одну сдали? — дрожащим голосом спросила Маша.

— Вымя воспалилось, вот и сдали, так и так прирезать надо было. Ты не убивайся, станок железный — и то ломается.

У Маши почему-то задрожали ноги. Она в изнеможении опустилась на дубовый комель.

11

Воздух стал розовым. От изб легли косые тени, перешагнули дорогу, потом улицу, достали до плетня. Куры, что было разбрелись по траве перед окнами, немного поклевав, стали нырять в подворотню. Петух с ярким, как радуга, хвостом дробно стучал по какой-то находке и манил их. Они не выходили. Сам проглотил находку и, малость потоптавшись, побрел на насест. Дольше всех бродила старая красная курица. Она что-то собирала и собирала, казалось, никогда не насытится. Но наконец, переваливаясь с боку на бок, ушла и она.