Читать «Белорусы: нация Пограничья» онлайн - страница 158

Некоторые собеседники отмечали факты появления немцев на богослужении (здымалі шапкі, стаялі i слухалі). Церкви также были местами встреч, что использовалось партизанами. Зафиксирован только один случай расправы партизан з духовным лицом. В д. Маслаки после отступления немцев партизаны убили дьяка и его жену как «предателей».

Значительно больше эмоций вызывали вопросы, связанные с религиозной жизнью, у жителей западного (белорусско-польского) Пограничья. Было заметно, что католицизм многих респондентов выходил за конфессиональные рамки и являлся частью национальной идентификации. Кстати, зачастую это была откровенная декларация своей «польскости» для чужих. Обсуждение судьбы костела, духовенства и верующих позволило выявить активную жизненную позицию крестьян западного Пограничья.

Активная религиозная жизнь католических парафий Сопоцкинского региона не прекращалась до прихода «вторых Советов». Во время войны действовали костелы в Сопоцкине, Адамовичах, Селивановцах, Голынке. Ксендзы имели высокий авторитет, что, кстати, подтверждается и тем, что люди запомнили их имена. Почти все ксендзы, пережившие войну, были арестованы в 1944-1945 гг. Одновременно коммунисты начали закрывать костелы, наример в д. Заречье. Однако верующие оказали сопротивление. В д. Селивановцы, где несколько лет не было ксендза, люди не позволили ликвидировать костел и перешли на своего рода религиозное самообслуживание. Староста парафии имел ключи от костела, и люди посещали костел и молились самостоятельно. В 1947 г. Эдвард Русин из д. Шинковцы откопал костельные колокола, повесил их в колокольне и сам начал звонить. По его словам, люди приходили в костел, молились и плакали. В этом же году Э. Русин был арестован и осужден как агітатар, які ўмацаваў касцёл. Вместе с ним судили двух ксендзов. Люди сочувствовали обвиняемым, единодушно осуждали политику насильственной атеизации и приводили многочисленные примеры нарушения введенных властями ограничений религиозной жизни:

— Пасля немцаў Саветы ўзяліся за касцёл. Нельга было хрысціць дзяцей, вадзіць у касцёл. Рускіяўсё забаранілі. Ідзеш у касцёл, а яны стаяць у браме. A калі ідзеш i хрысціш, то з працы выганяць. Дык вазілі дзяцей хрысціць па начах. Ксёндз ніколі не адмаўляў. Хоць ксяндзам пагражалі, але яны казалі: дзяцей трэба хрысціць (жительница д. Василевичи, 1920 г.р., АС.2002).

Известие о варварском уничтожении в Гродно костела Вознесения Богоматери (так называемые «Фары Витовта») вызвало возмущение людей, однако выступить против власти открыто люди не решались.

А вот ответы на вопросы о школе и языке образования мало чем отличались от ответов жителей восточного Пограничья. Обычно эти ответы были лишены сильных эмоций. Жители Сопоцкинского региона имели проблемы с определением языка обучения (русский, белорусский или польский) после прихода «первых Советов». Устная история позволяет утверждать, что в этом регионе не произошло полного перевода обучения на русский или белорусский язык. В большинстве местных школ остались прежние польские учителя, чего, например, не было в Гродно, где почти все польские учителя были или уволены, или депортированы, как говорили, на белыя мядзведзі. Например, в д. Радзивилки осталась польскоязычная школа, хотя учителей поменяли (жительница д. Песчаны, 1932 г.р., АС.2002).