Читать «Этническая история Беларуси XIX — начала XX века» онлайн - страница 65

Житомирского, среди которых сохранились следы «первоначального Кривицко-Белоруского говора» [295, л. 1, 2]. Необходимо отметить, что это, достаточно спорное утверждение, отчасти подтверждается материалами «Дриходских списков», согласно которым в Луцком уезде проживали 620 белорусов и 2691 литовец (литвин?), Радомысльском — 452 белоруса (выходцев из Минской губернии) и 32 252 литовца (литвина?), в Новоград— Волынском — 2381 белорус и 1153 литовца (литвина?), Житомирском — 3355, Кременецком 20 208 белорусов, Владимирском — 1990 белорусов, Острожском — 1777 литовцев, Овручском — 5293 литовца, Киевском — 10 186 белорусов, Каневском — 2983 литовца, Сквирском — 1243 литовца, Таращанском — 1548 литовцев. А всего в Волынской и Киевской губерниях зафиксировано 40 233 белоруса и 49 269 литовцев (литвинов?) или соответственно 1,27 % и 1,56 % населения [88, с. 154-158].

И, наконец, существовал достаточно большой круг исследователей, которые рассматривали полешуков в качестве самостоятельной этнографической и лингвистической группы. Одним из первых это отметил П. Шпилевский, который сознательно отличал «полесский язык» от белорусского и достаточно точно обозначил границы его распространения: от Бялой (Бяло-Падляски) и Хелма на западе до Синявки на северо-востоке, включая Брестский, Кобринский и Пинский уезды. Граница между полесскими и белорусскими говорами, с его точки зрения совпадала с границей Минской губернии [310, с. 11, 29, 36]. П. Бобровский, называя жителей Западного Полесья «палешуками», «пинчуками», «бужанами» («рушками»), подчеркивал, что язык их («королевский говор») значительно отличается от говора малороссийского, а тем более — от белорусского, однако с тем и с другим имеет много общего» [18, с. 623, 647]. И. Зеленский отмечал, что «полесяне — жители Пинского уезда, не относятся ни к украинцам, ни к белорусам, ни к чернорусам», а язык их — «переход от белорусского говора к волынскому» [55, с. 36, 409, 411]. По мнению А. Киркора, «не мало этнографических особенностей» отличают полешуков «даже от соседей белорусов или малоруссов». При этом к полешукам он относил население Пинского, Речицкого и Мозырского уездов [50, с. 345]. П. Чубинский относил полесский диалект к «малороссийскому» языку, наряду с украинским и червонорусским. Он отмечал схожесть полесского диалекта с украинским в грамматическом отношении, однако подчеркивал фонетические отличия как от украинского, так и от червоно-русского [82]. Т. Флоринский считал «пинчуков» белорусами, хотя и отмечал, что по языку они ближе к малоруссам, а язык населения Брестского, Кобринского и Пружанского уездов он относил к пад-ляшскому поддиалекту малороссийского языка [235, с. 42, 45]. Среди сторонников точки зрения самобытности населения Полесья особо надо выделить позицию Й. Обрембского, подошедшего к этой проблеме с теоретических позиций и считавшего возможным квалифицировать полешуков в качестве обособленной этнической группы [374, с. 5].