Читать «Этническая история Беларуси XIX — начала XX века» онлайн - страница 13

В 70-х — первой половине 90-х гг. XIX в. сведения об этническом составе населения встречались нерегулярно. Вместе с тем ряд материалов позволяет проследить динамику численности населения, его отдельные параметры [208-210]. Большое аиачоиие дли исследования этого периода имеют материалы отчетов губернаторов, а также монографическое исследование А. Сементовского [196], сборник А. Дембовецкого [153], исследование Минского статистического комитета [57].

Среди статистических источников XIX — начала XX в. особое место занимают материалы первой всеобщей переписи Российской империи 1897 г. [158]. В ней содержится огромный фактический материал об этническом, конфессиональном, сословном, профессиональном составе населения, уровне грамотности и т. д. Наличие многочисленных корреляционных таблиц позволяет проследить развитие этнических и миграционных процессов. Вместе с тем известно, что в организации и методике проведения переписи было много недостатков. Наибольшие претензии предъявляются к определению этнической принадлежности по «родному языку» [8, с. 260]. Необходимо отметить, что такой подход был обусловлен не только реалиями Российской империи, где процессы формирования устойчивой национальной идентичности были далеки от завершения, но и требованиями международных организаций, в частности, Международного статистического конгресса. Добавим, что подобный способ определения этнической принадлежности практиковался и в других государствах Европы.

С нашей точки зрения при интерпретации материалов переписи 1897 г. необходимо учитывать особенности механизма ее проведения. Исчисление населения было проведено (в отличие от современных переписей) за один день. Для такого масштабного мероприятия потребовалось огромное количество исполнителей. Их подбирали из представителей местной интеллигенции и служащих. Так, например, для проведения переписи в Витебске и Витебском уезде было привлечено 152 человека, 53 % из которых составляли чиновники, 20 % — учителя, 13 % — крестьяне [124, л. 32-37]. Переписные листы заполнялись заранее, а в день проведения переписи подлежали лишь сверке (в этом секрет проведения переписи за один день). При этом грамотные сами заполняли переписные листы и, следовательно, самостоятельно определяли, какой язык указать родным. Необходимо учитывать и то обстоятельство, что графы «родной язык» и «грамотность» в переписном листе стояли рядом. Поэтому случаи, когда интервьюируемый, владея в той или иной степени русским, польским, немецким и др. языками, в то же время считал родным языком белорусский, украинский, литовский и т. д., с нашей точки зрения являются примерами осознанной этнокультурной ориентации и могут быть квалифицированы как факты этнического самосознания. Что касается неграмотного населения, то счетчики были обязаны вписывать в анкету название того языка, «который каждый считает для себя родным» [125]. Однако, как происходило это на самом деле, сейчас сказать сложно.