Весь этот год с его тоскою и злобою, из каждой трещины полезшими вдруг, я слышу ноту непростую, особую, к любому голосу примешанный звук, похожий, кажется, на пены шипение, на шелест гальки после шторма в Крыму, на выжидающего зверя сопение, но только зверя не видать никому.И вот, пока они кидаются бреднями и врут, как водится у них искони, плюс измываются уже над последними, кто не уехал и не стал, как они, пока трясут, как прокаженный трещоткою, своими байками о главном-родном и глушат бабками, и кровью, и водкою свой тихий ужас пред завтрашним днем, покуда дергаются, словно повешенный, похабно высунув язык-помело, – я слышу голос, незаметно примешанный к неутихающему их трололо. И сквозь напавшее на всех отупение он все отчетливее слышится мне – как будто чайника ночное сипение, его кипение на малом огне.Покуда зреет напряженье предсудное, рытье окопов и прокладка траншей, – всё четче слышится движенье подспудное, однако внятное для чутких ушей. Господь не в ветре, урагане и грохоте – так может действовать испуганный бес; и нарастание безумства и похоти всегда карается не громом с небес; Господь не действует ни криком, ни порохом – его практически неслышимый глас сопровождается таинственным шорохом, с которым лопается пена подчас, и вот я чувствую, чувствую, чувствую, хоть признаваться и себе не хочу, – как в громовую какофонию гнусную уже вплетается нежнейшее «Чу»…Пока последними становятся первые, не остается ни порядков, ни схем, оно мне сладостно, как ангелов пение за темнотой, за облаками, за всем: такое тихое, почти акапельное, неуязвимое для споров и драк.ВЕДЬ ЭТО ЛОПАЕТСЯ БОЖЬЕ ТЕРПЕНИЕ.ОНО ВЕДЬ ЛОПАЕТСЯ ИМЕННО ТАК.
Тень
Так умер Шибанов, стремянный.
А.К. Толстой
Страшна не сама по себе хренотеньВ российских редеющих кущах,Но то, что ложится зловонная теньНа восемь веков предыдущих,С их русской идеей про русский Эдем,С их вечной Вандеей, владеющей всем,Со всеми мечтами и снами,Которые кончились нами.На карту поставлены реки, леса,Просторы с ветрами, полями,История вся и поэзия вся —Никак не уйти в пополаме!Под знамя поставлены Пушкин, Колчак,Романовы, Сталин и старший Собчак,И жертвы, и те, что пытали,Скрываются в общем портале.Не сам ли Державин, державен и хвор,Был предан престолу без лести?Не Пушкин ли молвил, что все это спорСлавян меж собой – и не лезьте?Не Сталин ли нам возвратил РПЦ?Не Жуков ли с нами во вражьем кольце?Под ними трещащая льдина,На ней они все заедино.…У нации тоже случается рак —Поистине худший из раков;Стоял у истоков его не дурак,А чинный мыслитель Аксаков.Языков, Самарин, Попов, ХомяковПисали на лучшем из всех языков —Не их ли ветвистые фразыПустили в него метастазы?Все было: и Грозный, и глад, и Бирон,И пытки, и бунты с коммуной, —Но вызовы, лезшие с разных сторон,Сжирались системой иммунной.Но время себя ухватило за хвост,А клетки решили, что рак – это рост,И все накрывается крепкой,Рехнувшейся раковой клеткой.Историю русскую, выскажем вслух,Венчает не птица, а крыса.Так дух нибелунгов и Шиллера духКогда-то нацизмом накрылся,Легенда о Фаусте так умерлаВ тени хакенкройца, под сенью орла,И фюрером кончился Дюрер,И Лютер от этого умер.Ужасен злодей, но ужасней дебил,Парашливый пафос острожный.Хоть Пушкина Сталин еще не добил —Теперь его шансы ничтожны.Чего там – и Тютчев, и Блок, и ТолстойПо полной вложились в текущий отстой,А Федор Михалыч особо —Такая в нем буйствует злоба.Тут все состояло из двух половин —Из ангелов и негодяев;Читались, допустим, не только Ильин,Но также и Франк, и Бердяев;Однако в процессе стремленья на дноВсе эти тенденции слиплись в одно,А жажда покоя и волиСегодня свелась к Мотороле.Глядишь ли в окно на весенний пейзаж:Он скалится алчно и подло.Сквозь крымскую дальпроступает «Крымнаш»,И море предательством полно.Услышу ли поезд в ночи, например, —А поезд стучит: ДНР! ЛНР!Вот так побеседуешь с немцем —А в нем проступает Освенцим.Люблю амфибрахий, державный разбег!Сама набегает цитата:Как ныне сбирается вещий Олег —Та-та-та, та-та-та, та-та-та.– Куда ты ведешь нас? Не видно ни зги!Шибанов молчал из пронзенной ноги.Случайно средь шумного балаШипя между тем выползала…Пространство, родство, большинство,торжество,Горючая жидкость и рухлядь…Но что нам останется после того,Как эта конструкция рухнет?Как только эпоха свершит самосуд,Название «русский» к чему отнесут?Ведь все эти рожи, о Боже, —Развитье традиции тоже?Вот в это уперлись слова и делаИскателей правды и света.Победа – их общей победой была,И общим вот этим – вот это.Меня утешает лишь то, что идуКо дну в этом общем бескрайнем ряду,Где все как в наброске любимом —Россия кончается Крымом.
