Читать «Австрийский моряк» онлайн - страница 150

К входу в гавань Иерапетры U-13 подошла к полудню двенадцатого апреля и встала на якорь среди ярко раскрашенных рыбацких каиков. Вскоре нас окружили разные лодчонки, а немного спустя прибыл гребной катер, на веслах которого сидели два рыбака в красных рубахах, а на кормовой банке — чиновного вида субъект в пародии на военно-морской мундир. Чиновник обратился к нам сначала на греческом, потом на итальянском, уведомив, что по международным законам у нас есть право пробыть во внутренних водах Греции только двадцать четыре часа и приобретать товары исключительно невоенного назначения. Я ответил, что нам требуется всего ничего: купить машинное масло, запастись продуктами и питьевой водой, а также выгрузить, после предварительной консультации с австрийским консулом в Кандии — если его превосходительство дозволит, —  некий предмет багажа. Комендант пожевал пару минут губами, раздумывая — ему явно не было привычно иметь дело с такими материями как консулы и визиты кораблей воюющих держав.

— Но капитано, машинного масла вы не получите — это военный запас, да и в любом случае, в городе его нет.

— Но как же так, комендант? У вас ведь есть рыбачьи лодки, да и гараж в Иерапетре должен быть.

— Ха! — саркастично хохотнул грек и театрально взмахнул рукой. — Вы же видите, суда тут только парусные, а последний автомобиль проезжал мимо нас много месяцев назад. Нет, километров на пятьдесят в округе не сыщется и капли машинного масла. А что вы хотели выгрузить на берег — вдруг это тоже предмет военного назначения?

— Нет, — отрезал я. — Это молодой беговой верблюд, подарок австрийскому императору от магистра ордена сануситов.

Полагаю, кто-то из рыбаков понимал немного итальянский, потому как по мере того как последняя моя фраза передавалась из уст в уста, слышались взрывы хохота. Комендант порта раздулся от уязвленной гордости, но в итоге пробормотал что-то про карантинные ограничения. Затем он повернулся к гребцам и приказал идти к причалу под развалинами замка, нам же велел следовать за ним. Через полчаса под взорами нескольких сотен обитателей городка мы уже подводили лодку к пирсу. Причин пялиться у них прибавилось, когда люк для загрузки торпед распахнулся и из недр U-13 появился брыкающийся, шипящий, рыгающий и храпящий верблюд. Кухарек и Дзаккарини тащили его за передние ноги, а труды налегавших сзади Легара и Стонавски были вознаграждены щедрой порцией мочи. Я придерживался мнения, что греческие рыбаки не из тех, кого легко удивить, но заметил как по рядам загрубелых бронзовых физиономий, обращенных к нам со стенки гавани, пробежало нечто вроде изумления, и даже восхищения. Так или иначе, когда скотину, дрожащую и моргающую, выволокли на пирс, зазвучали аплодисменты.

Белу Месароша и Стонавски я отрядил за провизией и водой, а Легару и Кухареку поручил поиски смазочного материала. А затем сам, в компании Григоровича и толпы зевак, отбыл обивать пороги нашего консула в Кандии. Мне было известно о нашем дипломатическом присутствии на Крите, потому как в конце девяностых мы высадили внушительный отряд с целью предотвратить местную гражданскую войну, и с тех пор строго блюли свои интересы на острове. Только вот как связаться с консулом? Местное почтовое отделение было закрыто по причине праздника в честь какого-то святого, и в итоге мне пришлось навестить штаб-квартиру жандармов. Там было то, в чем я нуждался — телефон. Линия была ужасная, а у меня не имелось ни малейшего представления об имени персоны, с которой я желаю говорить. В итоге, после часа надсадного крика в микрофон на плохом французском, к аппарату пригласили австро-венгерского консула на Крите. Это был некий герр Хедлер. Разговаривал он так, будто его только что вытащили из постели, и вовсе не горел желанием помочь. Но когда я обронил имя барона Хорвата из Министерства иностранных дел и пригрозил нажаловаться ему на бездействие, консул согласился нанять такси и проделать полсотни километров до Иерапетры.