Читать «Приключения сионского мудреца» онлайн - страница 207

О зверствах институтского руководства на хлопке я много наслышался. Норма не меньше 20 кг в день, дышать дефолиантами, пылью, питание несколько лучше, чем в концлагере Освенцим, без воды, бани. Пугают выгнать из института, если их норму не выполнишь. Это вряд ли смогут, но стипендии точно лишат. Все размещаются в большом спортивном зале какой-нибудь школы. Раскладушка к раскладушке, нюхаешь грязные ноги, вонь, как в свинарнике, и держать могут до снега 2–3 месяца! Конечно, лучше в Караболо! Одного выезда на день в ТаджикИНТИ хватило, чтобы оценить, что такое «белое золото» — таджикский хлопок и т. н. «битва за урожай». И почему надо биться, почему нельзя мирно жить? В понедельник я пошёл сдаваться в Караболо, а мои сокурсники — весь мединститут, поехали «драться за урожай!». Проезжая в троллейбусе мимо мединститута, я их увидел — «полчища» студентов с раскладушками и сумками. Одеты по-колхозному, в сапогах. Где-то и мои одногруппник и там! «Несчастные! — сказал бы Мулюков Петя на моём месте. — Ой, господи, да что ж это такое! Свят, свят, свят!». Клиника кафедры ЛОР-болезней располагалась во втором корпусе больницы Караболо. Больница — гордость Таджикского здравоохранения: 15 четырёхэтажных корпусов располагались в живописном районе города в двух троллейбусных остановках от зоопарка. У входа на территорию больницы слева была чайхана, а справа — приёмное отделение с площадкой для сан. авиации. 15-тый корпус завершал композицию — это были «плоды» врачебного труда! В нём располагалась кафедра патанатомии с прилегающим моргом, тоже, в каком-то смысле, приёмное отделение: в ад или рай! Все отделения: ЛОР, глазное, детская хирургия, внутренних болезней, урологии, хирургии — являлись кафедрами мединститута. Поэтому в больнице было всегда многолюдно: потоки студентов, ассистенты, врачи, посетители. В актовом зале, справа у входа в больницу, проходили лекции для студентов мединститута, медицинские форумы с участием врачей из Москвы, Ленинграда. Все нравилось им в Душанбе: и фрукты, и овощи, и шашлык, и даже люди. В каждом корпусе наряду с палатами для больных и ординаторскими для врачей располагались ещё и учебные комнаты для студентов, кабинеты доцентов, профессоров. Поэтому, попав в ЛОР-отделение, я не чувствовал себя «оторванным» от института. Моим лечащим врачом оказалась ассистентка кафедры Бэлла Абрамовна. Даже не будучи украинцем, трудно было «перепутать» эту сорокалетнюю еврейку. Худощавая, весёлая, плохо произносящую букву «р», с ЛОР-зеркальцем на лбу. Все врачи, в том числе и профессор Розенберг, ходили с такими зеркальцами.