Читать «Проклятие визиря. Мария Кантемир» онлайн - страница 14

Она всё ещё была во власти своих кошмаров, всё ещё казалось ей, что отрывают руки и ноги у живых людей, и льётся кровь, и трещат кости, и падают заживо разорванные люди на мраморный красивый пол, и растекаются по нему, пятная мраморные плиты, потоки ярко-красной человеческой крови. И потому не видела она ни лица куклы, ни её наряда — кошмары держали её в своей власти.

Кассандра подняла глаза на мужа и горестно вздохнула: нет, даже эта весёлая нарядная кукла не смогла вывести Марию из её лихорадочного состояния...

   — Теперь ей нужен покой, горячее питьё и заботливая рука, — покачал кудлатой головой грек Поликала и встал от ложа Марии. — Я больше ничем не могу помочь...

Глаза Кассандры наполнились слезами.

   — Бог даст, всё обойдётся, — шепнул Дмитрий жене, — всё будет хорошо...

А про себя он думал, что день рождения дочери закончился так горестно и что подумает Пётр Андреевич Толстой об их заболевшей дочери. Он, Дмитрий, так хотел показать послу России, какая красавица у него жена и как великолепна его дочка в этот торжественный день, хотел вместе с Толстым послушать её пение турецкого марша, недавно сочинённого им. А теперь Толстой решит, что он, Кантемир, во всём придерживается турецких обычаев, и может даже не поверить, что девочка так тяжело заболела, что ни его жена, ни сама Мария не смогут выйти к гостю, — он уже давно наслушался рассказов Толстого о том, что все европейские женщины ходят с открытыми лицами, что в России теперь женщины сидят за одним столом с мужчинами, пьют и едят вместе с ними и даже танцуют в ассамблеях, как завёл царь российский.

И не потому, что они нескромны, а просто потому, что таковы обычаи и порядки при дворе, хоть и сохранились до сих пор в России две половины дома, как и в Турции, — мужская и женская. Но свободно ходят они из одной половины дома в другую, и нет надзирающего с ключом за запертой дверью харема. Разные страны, разные обычаи...

Мария проболела очень долго. И даже тогда, когда уже прошёл жар и лихорадка оставила её похудевшее тело и она стала способна сидеть на широкой софе и даже подходить к окнам и глядеть на проходящих внизу людей, она не обращала никакого внимания на свою нарядную куклу. Её просто не существовало для Марии — она была в другой жизни, она была сломана, убита, и никогда Мария не приближалась к кукле, не брала её на руки и равнодушно следила, как её младшая сестрёнка Смарагда таскала куклу за волосы и махала над головой всем её тельцем из слоновой кости или тащила её по ковру и прижимала к сердцу. Болезнь словно вытравила память о ней, и теперь это была просто вещь, которая всё время сидела на шкафу или на этажерке, рядом с головными покрывалами, либо валялась на полу, брошенная Смарагдой...

Кассандра внимательно наблюдала за дочерью: после болезни Мария вытянулась, похудела, и в глазах её уже не было прежней весёлой задоринки, что так отличала старшую девочку в семье Кантемиров. Она как будто сразу повзрослела, теперь её не интересовали игрушки и куклы, она старательно выполняла свои обязанности по дому, и только туча моли, которую она старательно отгоняла от своего лица, эту выдуманную крохотную мушку, ещё напоминала об её возрасте до болезни.