Читать «Купите книгу — она смешная» онлайн - страница 31

Мое прощание с родителями прошло в более спокойной, чем у Гаррисонов, обстановке: папа смотрел на меня со стены как всегда бодро, он был в форме, погонах, медалях и явно одобрял мои действия. Мама как всегда переживала, но, тем не менее, смотрела ласково с соседней фотографии, и от нее я тоже получил благословение. Не могли, наверняка не могли быть у такого замечательного сына какие-нибудь заурядные и непрогрессивные родители.

Дяди, как я уже сказал, не было дома, но оно и к лучшему, потому что он наверняка увязался бы за нами. Дошли бы мы с ним максимум до окраины города, до какого-нибудь милого кабачка, где немедленно бы началась фиеста в честь нашего отъезда, почти наверняка перешедшая бы в банальнейшую попойку, закончившуюся, как всегда, нетранспортабельностью части отбывающих и традиционным вызовом полиции.

Тетушка Джинджер задала только два практичных вопроса: вернемся ли мы к обеду и взял ли я теплый свитер? Вещи я упаковал быстро, тетя собрала пакет с провизией, поцеловала меня в лоб и торжественно подала коллекционный экземпляр Библии, который обычно продавался в ее магазине по двенадцать долларов. Я очень обрадовался ее подарку, потому что в качестве памяти о доме и тары для последней веточки марихуаны еще прошлого сезона я прихватил первое, что попалось под руку, и это был каталог племенных коров штата за 1964 год, но вариант, предложенный тетей, был намного легче, компактней и безопасней, и я ее расцеловал. Пока всплакнувшая тетушка ходила на кухню проверять, не сбежало ли у нее молоко — весьма неожиданное предположение, высказанное ее милым и заботливым племянником, — волшебная веточка перекочевала с разворота с голштинскими рогатыми красавицами в шестую главу Бытия, поближе к Ною. Когда тетушка вернулась, сообщив, что у нее на плите нет молока, то поцеловала меня еще раз, снова всплакнула и сказала свою знаменитую фразу о том, чтобы я всегда помнил, что в этой книге (я как раз засовывал Библию в рюкзак) я найду ответы на все вопросы и в ней хранится самое главное! Теперь я уже не мог с ней спорить, обнял ее и побежал на улицу к Джиму. По пути я подумал: «Как странно…» Как странно устроена наша память — какие-то важные вещи мы не запоминаем, а всякую чушь можем помнить всю жизнь. С самого раннего детства я каждое воскресенье ходил с тетушкой в баптистскую церковь (Дядя с нами, естественно, не ходил — по словам тети, он готовился гореть в вечном аду и поэтому копил силы и жир на диване). Вместо сказок мне читали житие апостолов, вместо стишков я заучивал псалмы, но особенно мне нравилось хоровое пение, а сейчас ничего из этого не могу вспомнить, ни строчки. Но зато однажды брошенная Дядей фраза о том, что Библия самая воруемая книга в мире, засела во мне навсегда…

Мои мысли уже возле самой калитки оборвал выстрел — папаша Джима нашел все-таки дополнительные патроны и перестал стрелять в воздух, потому что листья на голову в мае не опадают, а если и опадают, то не вместе с ветками. В этом месте я уже пожалел, что сегодня нет дома рядового Джонсона, который бы смог своим широким задом прикрыть наш отход. Поэтому нам с Джимом пришлось спасаться банальным бегством, но тем не менее я успел крикнуть ему да и всем собравшимся зрителям: «Мы не убегаем — мы стартуем!»