Читать «Политики, предатели, пророки. Новейшая история России в портретах (1985-2012)» онлайн - страница 18

Он был на восемь лет старше Горбачева — принадлежал как раз к тому поколению партийных руководителей, что и Шелепин с Семичастным — и вместе со всем этим поколением выпал из участия в высшей политической игре. И Горбачев, по его мнению, как бы проскочил вне очереди. Усугубляло скрытую ненависть и то, что именно Горбачев решил вопрос его возвращения в Москву в начале 80-х. Его с одной стороны ущемляло то, что для возвращения пришлось понравиться, в его представлении, молодому выскочке. С другой — он с презрением относился к тому, как легко Горбачев «купился» на его имитирующие глубину фразы.

И потом, до самого конца, он использовал своего благодетеля и, мстя ему за то, что был ему обязан и от него зависел, толкал его к пропасти во всех ситуациях, в которых мог подтолкнуть. Он мстил стране и вел ее к катастрофе за то, что она его не оценила. И одновременно мстил Горбачеву и вел к катастрофе и его за то, что был ему обязан — хотя как личность презирал.

Он не любил и презирал окружающих — они отторгали его. Уязвленный кажущейся недооценкой. Мелочный. Копящий злобу и желчь — он получил возможность мстить — и он мстил. Всем. Людям. Партии. Стране.

Кто-то видел в нем «архитектора Перестройки». Кто-то — идейного борца против «тоталитаризма». Он же был лишь получившим власть злобным мизантропом, мстящим людям и обществу за то, что они «не сумели» разглядеть в нем его «скрытую» мнимую гениальность.

Одиночество и пустота. И опять о нем

Он все еще жив. Его очередная «исповедь» производит впечатление написанной им самим. И, кстати, содержательнее прежних многословных бумажных монологов, в которых даже при навыках и стараниях трудно было уловить какие-либо внятные мысли — кроме некого песенного потока сознания.

Возможно потому, что там он хоть понимает, о чем пишет — о том, что с ним было. И, сформулированный или не сформулированный, но постоянно читается давящий его вопрос: как же так получилось, что все было — и ничего не стало? Тот же вопрос, который Н. Михалков вкладывает в души персонажей «Солнечного удара» перед тем как они, вместе с дырявой баржей и их миром погружаются в волны — волны Черного моря и моря прошлого.

Его можно было бы пожалеть — если бы не правило: не жалеть не жалевших других. Сейчас он сам себя жалеет и утешает, но четверть века назад он не пожалел великую страну и принес в жертву собственной мании величия триста миллионов ее граждан.

Он так ничего и не понял — и описывая обструкцию, которой он подвергся в 1996 году, когда выдвинул свою кандидатуру на пост Президента России — во всем винит с одной стороны — администрацию Ельцина, с другой — «выходки КПРФ». И даже то, что при голосовании он получил голосов меньше, чем представил подписей в ЦИК для своего выдвижения не проясняет для него одну простую вещь — его не ненавидели. Его презирали.