Читать «Загадки истории. Злодеи и жертвы Французской революции» онлайн - страница 188

Марселец

Эх, сударь, но кто установит у нас порядок! Беженцы, которые прибывают к нам со всех концов департамента? Но они заинтересованы в отчаянных действиях. Те, кто нами управляет? Но не в таких ли же они обстоятельствах? Народ? Он частью не сознает своего положения, ослеплен, доведен до исступления; другая часть его обезоружена, находится под подозрением, унижена. Итак, с глубокой скорбью я вижу безысходные несчастья…»

Читателям понятно, что этот памфлет сегодня изучают не только из-за его автора: это ценный источник по истории (прежде всего военной истории). Но если говорить о его авторе, то стоит заметить, что для молодого Бонапарта главное и решающее – это соотношение сил, ибо «победа все спишет». Он не верит в победу федералистов – и его симпатии явно склоняются на сторону центральной власти.

Здесь же уместно вспомнить упоминавшееся нами выше «Письмо Буттафьочо» – политический памфлет, обращенный к корсиканцу, политическому противнику Бонапарта (оно было написано несколько раньше). Смешав своего врага с грязью, Бонапарт восклицает в заключение: «О Ламет! О Робеспьер! О Петион! О Вольней! О Мирабо! О Барнав! О Бальи! О Лафайет! Этот человек осмеливается сидеть рядом с вами!..»

Названный список весьма красноречив: Бонапарт перечисляет в качестве достойнейших всех видных представителей Учредительного собрания, но исключительно левого, даже по тем временам крайне левого, крыла.

Это явное свидетельство политических симпатий Бонапарта на тот момент. И поскольку уж зашла речь об этих людях, стоит сделать маленькое отступление и еще раз напомнить об их дальнейшей судьбе.

Робеспьер и Петион в тот момент были близкими союзниками и единомышленниками. Однако их пути разойдутся: Петион окажется в стане жирондистов, будет объявлен возглавляемыми Робеспьером монтаньярами вне закона и погибнет, скрываясь в лесах и растерзанный волками. Барнав, один из самых популярных в 1789 году политиков Франции, также погибнет на гильотине в том же 1793 году, как и Бальи, принимавший присягу в величайший из дней Революции – знаменитую «Клятву в зале для игры в мяч». Робеспьер, в свою очередь, падет через несколько месяцев, в термидоре II года, или, иными словами, в конце июля 1794-го.

Судьбы других сложились несколько благополучнее. Мирабо умер молодым, но на вершине славы и в своей постели. Вольней – ученый, просветитель и атеист – при Наполеона стал графом Империи, при Реставрации – пэром Франции и умер в 1820 году, в почтенном для тех времен возрасте 63 лет. Наконец, Лафайет и Ламет (оба участники американской Войны за независимость) в 1792 году вынуждены были бежать из революционной Франции для того, чтобы попасть в австрийскую тюрьму, но отделались сравнительно дешево, позже вернулись во Францию, причем Лафайету еще суждено было сыграть немалую роль в драматических событиях «Ста дней» (1815 год) и в Июльской революции 1830 года. Вернемся, однако, к Бонапарту.