Читать «Белым по черному» онлайн - страница 8

Баллада («Мы за сны свои не властны…»)

Мы за сны свои не властны, Мы за мысли свои не в ответе. Угадай, что придумал весны Нашумевший восторженный ветер! Были двое — не я и не ты, Но такие же дети судьбы, Но такие же правнуки тьмы, Своенравны, горды. Говорил — ни за что, никогда, Говорил, что на свете одна И, — как ночь, тишина и луна — Триедина везде и всегда. А другой, от злобы кривясь, Говорил, что взбесился скакун, И хотел показать свою власть Без седла и на всем скаку. И умчался, безумен и слеп, Только ветер в ушах свистел, А оставшийся долго смотрел Сумасшедшему всаднику вслед. Полюбил голубиный покой Тихий пленник счастливой любви Ты мгновения не торопи: Все забудут, и тот, и другой.

«Знаю, дни облетят…»

Знаю, дни облетят, Словно цветень торжественных яблонь. И блаженные ветви озябнут, И воротится осень назад. Много в жизни отрад, Много лести и прелести сердцу — Исполнять от рожденья до смерти Непонятный и сладкий обряд. Но любовный восторг И прелестней других, и прекрасней. Розоватыми жилками счастья Испещрен бытия лепесток. Затихают века. Одинокое счастье пылает. Закрывая глаза, умирают, И любовь и тиха, и легка. И из крови — трава Зеленеет веселою славой. Меч ветшает, кровавый и ржавый. И над жизнью — слова.

Оттепель («Мы вслушивались в ветра смутный бред о нас…»)

Мы вслушивались в ветра смутный бред о нас. Река в объятьях льда немела и дрожала. Измученных огней заплаканная преданность Нас долгим мутным взглядом провожала. Я верю в лед: он прочен, тверд и зол еще, Послушная вода молчит, дрожит и стынет, И не предчувствует он громкого позорища Изломанной, крошащейся гордыни. В чем дело? В чем же вся неузнаваемость? Я стиснутой руки угадываю жаркость. Лед тайно начинает таять, предавая нас. Просачиваясь, льнет потоком мутным жалость.

«Зеленое небо, и ветер сырой с океана…»

Зеленое небо, и ветер сырой с океана. Ошибка, случайность — апрелю не нужно ведь снега. Был мост через пропасть, был голос родной из тумана, И вот — головой в непонятное горе, с разбега. С соленою нежностью (нет, ты не дрогнешь навстречу Бесстыдному горю нелепо проигранной страсти!), С потерянной нежностью плачет, зовет и лепечет, И бьется у ног унесенное, смятое счастье. Отчаявшись в ловле, в догадках измучась, изверясь, Глядим в изумленье, во власти тупого испуга: Мы жались друг к другу как дети, как тихие звери, И вот, на дыбы подымаясь, ощерились мы друг на друга. Вернемся же к точке исходной. Я помню, как все это было: Взволнованный ветер, и ветви усеявший снег. В счастливых — до боли — глазах от внезапного блеска рябило, И слепком блаженства стихал застывающий смех.