Читать «Цареградский оборотень. Книга первая» онлайн - страница 16

— Верно, — качнув головой, признал Брога.

Воины, возвращавшиеся по осени с Дикого Поля, потом до самых зимних братчин пришепетывали. В их голосах посвистывали степные ветры и слышался отдаленный клекот стервятников.

— И не хром теперь, каким уродился, так?

— Верно, княжич, больше не припадаешь ты на левую ногу, — подтвердил Брога, немного ободряясь таким разговором.

— Лекари добрые были, верь — не верь, Брога, — ответил княжич и соврал, применив одну из сказок, что завозили на своих лодьях ромеи: — Добывают они в дальних горах помет птицы Семург. Вот и распарили мне ногу в горшке с таким пометом, а потом растянули роговым луком вместо тетивы. Что еще не так, Брога?

— Все бы так, да смотришь не так, княжич, — сказал воин, все еще с опаской выдерживая взгляд старшего побратима. — Будто видишь при мне свое, потаенное… а не говоришь.

— Нечисти во мне страшишься? Сомневаешься, не блазно ли в себе принес?

— Сомневаюсь, княжич. — Брога глубоко вздохнул и крепко уперся ногами в землю. — Уже все слово на тебя перевел, какому старыми учен.

«Из рода в род привыкли храбро мечом махать, да всякого куста боятся, — подумал о своих по-ромейски княжич. — Во всякой луже для них бог, во всяком тумане — темная сила… А меня крест хранит. Теперь всякому докажи, что не покойник. А ведь спроваживали не по моей воле — как хоронили. Родова… Чего ж хотят?»

— Верно, Брога, ты первым признал, — сказал он и положил руку на плечо воину; тот собрал силы и не дрогнул. — Вижу и свое, потаенное. Только ныне сразу сказать не могу… Но придет день — скажу. Тебе первому и скажу.

«И как сказать — еще не знаю. Разве скажешь сразу, как кир Адриан учил говорить? Так вот, как рожном ткнуть — нет никаких ваших богов, а только одна темная сила, дьяволом как блазно и насылаемая. И в туче громовой нет никакого бога, а та же сила тяжкая без души и разумения, и можно заговорить ее и даже устрашиться ее не великий грех, а только почитать эту силу, будто князя живого, да кланяться ей — если по истине, то так же зазорно, как кланяться безродному степняку или броднику. Оттого-то, от поклонов этих и водятся колдуны по свету, от поклонов рабских набираются черной силы, которой живого нетрудно согнуть и ослепить, как мертвого.»

— Вот, княжич, теперь-то и глядишь ты на меня… будто слепой волхв, — тихим голосом выговорил воин.

— Польстил, Брога, — с усмешкой отозвался княжич. — Нынче же проверим по-твоему. Вспомни-ка, где-то тут у тебя ближайшая осина стоит.

И воин под рукою княжича как будто врос в землю разом на целую пядь. Колени у него ослабли.

— Помилуй, княжич! — еще тише выговорил он. — Так ведь только мертвеца заложного…

— Неволить не стану, если далеко ходить, — поспешил ответить сын туровского князя, и, теперь уже сам вздохнув с облегчением, безо всякого труда вытащил воина из земли. — А твой, который не заложный, а засапожный, верно, ближе осины. Достань.

Слобожане всегда хвалились своими высокими, почти до колен, остроносыми сапогами из мягкой кожи, подсмотренными у варягов. За голенищами своих сапог держали узкие и длинные ножики, обернутые берестой.