Читать «Родная старина Книга 2 Отечественная история с XIV по XVI столетие» онлайн - страница 176

И. С. Глазунов Иван Грозный

Он колебался, соглашаться ли на перемирие или нет. Тогда пришло ему на ум собрать большой собор для совещания об этом вопросе. Раньше государи наши советовались о важнейших делах с вельможами в Боярской думе, куда приглашалось иногда и знатнейшее духовенство. Но мы знаем уже, как царь относился к боярам, и потому понятно, что он предпочел собор из разных сословий. По его приказу летом 1566 года собралось более трехсот лиц: тут были духовные лица, бояре, дворяне, помещики из западных областей, смежных с Литвой, дьяки, знатнейшие московские купцы и смоляне. К этому собору царь обратился с вопросом — мириться ли ему с королем на предложенных условиях или нет. Собор, где подавались голоса по сословиям, пришел к заключению, что надо добывать всю Ливонию. Это решение подкрепило царя, и он снова стал готовиться к упорной войне. Переговоры еще длились, но дело уладиться не могло. Царь требовал, между прочим, выдачи изменника Курбского. Но война явно уже тяготила и короля, и царя. Самолюбие Ивана Васильевича было польщено: литовские послы стали называть его царем (прежде не хотели признать этого титула). Более миролюбиво заговорили и московские посланцы. Надо сказать, что им давались от царя очень обстоятельные наказы, о чем говорить, как отвечать на разные вопросы, как держать себя. Выдачи Курбского на этот раз уже не требовалось; но в наказе посланцу находим следующее любопытное место: «Станет говорить князь Андрей Курбский или иной который государев изменник, то отвечать: с изменником что говорить? Вы своей изменой сколько ни лукавствуете бесовским обычаем, а Бог государю свыше подает на врагов победу и вашу измену разрушает! Больше того не говорить ничего и прочь отойти. А с простым изменником и того не говорить, а, выругав его, плюнуть в глаза, да и пойти прочь».

Только в 1570 году удалось наконец заключить перемирие на три года. Царь все больше и больше убеждался, что очень трудно ему добиться желанной цели — вполне завладеть заветными берегами Балтийского моря. По совету приближенных иностранцев он предложил датскому принцу Магнусу, владетелю острова Эзеля, Ливонию с титулом короля, с тем чтобы он был в зависимости от Москвы и чтобы московской торговле и сношениям с Западом никакой помехи в ливонских гаванях не делалось. Магнус согласился, прибыл в Москву в 1570 году и был объявлен женихом царской племянницы, дочери казненного Владимира Андреевича.

Занятый войной на Западе, царь старался всеми силами ладить с Крымом. Польский король давно уже подбивал хана Девлет-Гирея к нападению на русскую Украину, а царь в свою очередь старался всячески его задобрить, писал ему дружелюбные письма, величал «своим братом», посылал ему «поминки», то есть подарки, между прочим дорогие одежды со своего плеча, драгоценные сосуды, причем писал: «В котором платье мы тебе, брату своему, дали клятву (в дружбе), и мы то платье с плеч своих тебе, брату своему, послали, и ты б, брат наш, то платье и носил на здоровье; а из которой чары мы пили, и мы ту чару с черпалкой послали к тебе же, и ты б из нее пил на здоровье». Но ничто не помогло. Принимая щедрые подарки от царя, хан, ссылаясь на них, только выторговывал себе еще больше подачек от короля. Притом турецкий султан вознамерился во что бы то ни стало отнять у Москвы Астрахань и Казань и приказал своему подручнику, крымскому хану, выступить в поход на Астрахань (1569 год). Турецкий отряд (в 17 000 человек) и крымская орда (50 000 человек) двинулись к Волге; но поход этот совсем не удался. Турецкое войско не хотело оставаться на зимовку под Астраханью и терпеть во всем недостатки, волновалось, а когда дошла до турок, весть, что в Астрахань пришла сильная русская рать, то и вовсе вышло из повиновения и без всякого бою обратилось в бегство…