Читать «Подходящий покойник» онлайн - страница 71
Хорхе Семпрун
Я знал, что это сон, знал, что за гроб заколачивают в этом сне — гроб моей матери. Я знал, что это ошибка, недоразумение, какая-то путаница. Я знал, что моя мать не могла быть похоронена в таком пейзаже: на кладбище на берегу океана под равномерные взмахи крыльев чаек. Я знал, что это не так, но был уверен, что хоронят именно мою мать.
Я знал также, что скоро проснусь, что усиливающиеся удары (молотка по крышке гроба?) разбудят меня через минуту-другую.
Ужас этого сна был невыносим. Не только потому, что забивали гроб моей матери. От этого знания, каким бы точным оно ни было, как ни странно, мне не было тягостно. Наоборот. Я слышал удары молотка по крышке гроба моей матери, но виделись мне не похороны, мне снились какие-то торжествующие, или нежные, или трогательные образы. Так что ужас был не отсюда. Ужас проистекал из другого знания.
Я был уверен, что уже видел этот сон, что однажды уже проснулся от этого сна, вот оно что. Я отчетливо и ясно помнил мгновение после того первого сна, первого пробуждения: Каминский и Ньето, подходящий покойник, Франсуа Л. в бараке для доходяг.
Ужаснула меня именно эта уверенность, мысль о том, что придется еще раз пережить то, что я уже пережил за последние сорок восемь часов.
Нехотя я открыл глаза.
На этот раз вовсе не Каминский, а Эрнст Буссе колотил кулаком по стойке нар.
Ужас отступил, все встало на свои места: я был готов.
— Ты, я смотрю, не волнуешься! Как ты можешь спать?
Тон Буссе был полуворчливый-полувосхищенный.
Я не успел сказать, что умудряюсь спать в любых обстоятельствах, даже в перерыве между двумя допросами в гестапо.
— Пять минут назад ты спал так крепко, — усмехнулся Буссе, — что Leichenträger, трупоносцы, чуть не забрали тебя в крематорий.
Он кинул на нары мою одежду. Я стащил с себя рубашку и быстро оделся.
Помещение санчасти, где я провел ночь, опустело. Можно принимать новую партию умирающих.
Я видел, как умирал Франсуа, но не видел, как его увезли в крематорий.
— Забавно, — добавил Буссе, — если бы ты проснулся в последнюю минуту на горе трупов, которые везут в печь!
Действительно, обхохочешься.
Ночью, сразу после того, как Франсуа произнес несколько слов, которые мне показались похожими на латынь из-за повторенного дважды слова nihil, к моей койке подошел санитар. Со шприцем в руке. Он тихо заговорил со мной по-русски. Я понял, что он хочет сделать мне укол, и вспомнил, что говорил Буссе: от инъекции у меня поднимется температура — на тот случай, если эсэсовцы решат закончить праздник прогулкой по санчасти.
Когда молодой санитар склонился надо мной, ища вену, чтобы воткнуть иглу, мне показалось, что я его узнал. Мне показалось, что это тот самый русский, который спас меня в карьере девять месяцев назад.
Но мне не пришлось проверить свою догадку — вбежал Эрнст Буссе. Он удержал руку санитара.
— В последний момент, — прошептал он, — они передумали. Решили закончить попойку в борделе!