Читать «Родная старина Книга 1 Отечественная история с IX по XIV столетие» онлайн - страница 58

Благое было намерение у князей, собравшихся на съезде, да мало вышло пользы от этого. Не успели еще все князья разъехаться по своим областям, как клятва их жить мирно между собою была нарушена. Совершилось злодейство, не слыханное до тех пор на Руси.

С. Иванов Съезд князей

Вот что говорится об этом в летописи. Давид Игоревич, который и раньше злобился на Василька за то, что тому досталась лучшая часть Волынской области, стал наговаривать Святополку на Василька, будто он вместе с Владимиром согласился отнять волости Киевскую и Волынскую и поделить их между собою. «Если не схватим Василька, — говорил Давид Святополку, — то не княжить ни тебе в Киеве, ни мне во Владимире». Подозрительный Святополк поверил Давиду. В это время Василько возвращался из Любеча и остановился на ночлег с людьми своими неподалеку от Киева. На другой день утром прислал Святополк звать Василька к себе на именины. Василько отговаривался тем, что ему необходимо поспешить домой. Святополк посылает снова сказать Васильку: «Если не хочешь оставаться здесь до моих именин, то хоть зайди ко мне повидаться, побеседуем с тобою и Давидом». Предостерегал Василька один из отроков его, чтобы он не доверялся Давиду и Святополку, но Василько, вспомнив, что недавно все князья клялись жить между собой мирно, поехал к Святополку с несколькими дружинниками. Когда приехал Василько на княжий двор, вышел навстречу Святополк, ввел гостя в комнату, пришел сюда и Давид. Стал снова Святополк уговаривать Василька остаться на именины. Василько отговаривался тем, что он уже отправил своих людей вперед. «Хоть позавтракай у меня, брат», — просил Святополк. На это Василько согласился. «Посидите здесь, — сказал Святополк Васильку и Давиду, — а я пойду распоряжусь!» Начал Василько разговаривать с Давидом, а тот был в таком смущении, что ни говорить, ни слушать не мог; немного спустя после Святополка и он вышел из комнаты. Тогда пришли воины, заковали Василька в двойные оковы и стали стеречь его. Утром на другой день Святополк созвал бояр и киевлян и передал им слова Давида, что Василько с Владимиром условились напасть на него, великого князя, погубить его и города его захватить. Бояре и киевляне сказали: «Тебе, князь, следует беречь себя: коли Давид сказал правду, пусть Василько примет казнь; если же сказал неправду Давид, то его Бог накажет, пусть он отвечает пред Богом». Святополк колебался и не знал, как поступить. «Если отпустишь его, — твердил Давид Святополку, — то ни тебе не княжить, ни мне». Малодушный Святополк уступил Давиду и позволил ему делать, что он хочет. В ту же ночь привезли Василька скованного на телеге в Белгород, в 10 верстах от Киева, ввели его в избу. Сидя тут, Василько увидел торчина, который точил нож. Догадался Василько, что грозит ему большая беда, стал он с плачем и стоном призывать Бога. Вошли конюхи Святополка и Давида, разостлали на полу ковер, схватили Василька и хотели его повалить на ковер; но он сильно боролся, и они не могли справиться с ним; тогда пришли им на помощь другие слуги, повалили Василька, связали его, сняли с полатей доску, положили ему на грудь и сели на концы доски; но все-таки не могли его сдержать; взяли другую доску, и еще двое человек сели на нее. Так сдавили они несчастного Василька, что в груди его затрещали кости. Тогда торчин, пастух Святополков, подошел с ножом и хотел ударить в глаз, но не попал и порезал Васильку лицо; затем ударил ножом в глаз и выхватил его, потом другой. Василько лежал как мертвый. Его положили на повозку и повезли во Владимир. В городке Воздвиженье сняли с него окровавленную рубашку и дали вымыть попадье. Попадья вымыла, надела на него и стала плакать по нем, как по мертвом. Он очнулся, услышав плач, и спросил: «Где я?» — «В городе Воздвиженье», — отвечали ему. Попросил он воды, ему подали. Испил он воды, пришел в себя, ощупал свою рубаху и сказал: «Зачем это вы надели на меня другую? Пусть бы я умер в той окровавленной сорочке и предстал в ней пред Богом». На шестой день приехали во Владимир. Прибыл сюда и Давид, — словно зверя он затравил: приставил он тридцать человек стеречь Василька.